Куракин идут по Санкт-Петербургу.

Куракин. Так. Значит, дальше всё, как мы условились. Я возвращаюсь во дворец. Ты ведёшь себя как обычно. Я предупрежу Катю и Марьфёдорну.

Павел. Нет. Марьфёдорну не надо. Она ничего знать не должна.

Куракин (поражённо). Но как так? Нехорошо! Она ведь с ума сойдёт…

Павел. Она и так сошла. У нас с ней всё кончено. Пусть думает, что я умер, и оставит меня в покое! Ей без меня будет лучше.

Куракин. Это неправда!

Павел (мрачно). Мы сделали друг другу много зла. Не нарочно. Но я не могу… я… нет, за собой я её не поведу. Пусть живёт и радуется. (Строго.) Только следи, чтобы она мужчин не водила.

Идёт вперёд по улице. Останавливается перед памятником Медному всаднику. Смотрит на памятник Петру. Пётр поворачивает голову и смотрит на него.

Пётр. Ага, молодец, да…

Перекрутка.

Дом градоначальника. Тёмная комната. Александр и масоны сидят в кругу.

Александр (взволнованно). Так вот как всё было!

Пестель. Да. Правда, меня при этом не было. Я ещё совсем маленький был. Мне рассказали.

Александр. Я только одного понять не могу… Зачем такие сложности в целом? То есть вот эта инсценировка смерти, похорон… он мог бы просто отречься и уйти на покой. Отдать корону. Наказать заговорщиков…

Бестужев-Рюмин. Вот именно! Это было бы слишком просто. И тогда бы всё было иначе. Для России и для вас. Вы были бы не тем, что сейчас.

Пестель. Плюс ваш отец хотел пожить спокойно в одиночестве…

Александр. Только не говорите, что он умер, чтобы от матушки отделаться… это возмутительно!

Масоны переглядываются.

Пестель. Хватит о нём. Теперь о вас. Вы получили божественное благословение и прощение. Вы искупили вашу вину. Теперь перед вами стоит выбор: хотите ли вы вернуться или вы хотите уйти?

Александр молчит. Молчит долго.

Муравьёв-Апостол. Вы не знаете, чего вы хотите?

Александр. Я знаю. Вопрос в том, могу ли я…

Пестель (закатывая глаза). Ой, ну вот опять это всё… Могу ли я? Достоин ли я? Бесит! Решите уже!

Александр (тихо). Я очень устал. Я не могу править… но я не могу просто уйти. Меня всё равно начнут доставать. Я тоже хочу отречься от всей этой суеты… хм… да, я, кажется, понял отца!

Пестель. Хотите пойти в монахи? Можем это устроить.

Александр. Честно? Не хочу. Ну посмотрите на меня… Ну какой из меня монах? Тем более вы же меня наверняка в мужской монастырь поместите. Не хочу в мужской.

Пестель (иронично). Дабы не подвергать себя искушению?

Александр. Нет, дабы их не подвергать. У меня, откровенно говоря, уже вообще никаких потребностей таких нет. Я даже подозреваю, что я наполовину парализован в этом смысле… У отца так было в этом возрасте…

Пестель (перебивая). Всё нормально у него было. Это он от Марьфёдорны оборонялся.

Александр. И вообще мне в женском обществе всегда было приятнее.

Пестель. Простите, в женский мы вас поместить не можем. Это было бы чересчур.

Муравьёв-Апостол. В принципе, вы можете занять комнату вашего отца в Михайловском замке. И жить там.

Александр. Это вряд ли. Я не мой отец. У меня нет столько энергии, активности… я не могу спать в сырых помещениях. Это не из-за каприза. Просто у меня потом спина вообще не разогнётся. Я как-то сдал. И устал от всего.

Масоны молчат. Один из них выступает вперёд.

Масон. Тогда вы можете покинуть этот мир и в качестве великого магистра перейти в другой. Как ваш отец.

Александр. То есть умереть?

Масон. Ваш отец не хотел умирать. Он готов был жить даже в стене, лишь бы жить. А вы можете добровольно избрать этот путь. Он не считается самоубийством. Вы просто перейдёте.

Александр (взволнованно). И я увижу тех, кого уже нет? Александру, Елену… Катю, отца?

Масоны кивают.

Александр. Мою Сонечку… (Тише.) Поля…

Масоны кивают.

Александр. Тогда я хочу туда. Хочу к ним! Я всё решил! Перенесите меня в другой мир!

Пестель. В качестве бонуса вы можете взять с собой одного из людей отсюда. Кого захотите. Он перейдёт вместе с вами.

Александр. Тогда… матушку!

Масоны (рука-лицо)

Муравьёв-Апостол. Слушайте… вы уж меня извините… Мать вам там зачем? Вам её мало было в этой жизни? Вам матери не хватило? У вас жена есть!

Александр (смущённо). Лиза… Да, но понимаете…я в смысле возраста. Матушка уже могла бы… а Елизавета Алексеевна… как же я могу её забрать? Из жизни.

Масоны (расстроганно). Ах!

Пестель. Я думаю, что ваша жена будет счастлива уйти с вами. Но мы, конечно, её спросим, когда она придёт. Конечно, у неё будет выбор.

Александр (взволнованно). А давайте вот как сделаем…

Некоторое время спустя.

Масон (вздыхая). Вы прям как ваш отец… сплошные сложности.

Перекрутка.

Дом градоначальника. Александр и масоны.

Александр подписывает священный договор. Пожимает руки масонам.

Пестель. Теперь поторопимся… скоро она вернётся. Вам надо показаться мёртвым!

Александр. Да-да! Ах, я буду переживать из-за того, что она переживает! Мне бы не заплакать вместе с ней! Хотя мне хочется посмотреть, насколько сильно она будет переживать, и тогда решим уже окончательно!

Перекрутка.

Пестель, Муравьёв-Апостол и Бестужев-Рюмин выходит из дома градоначальника.

Муравьёв-Апостол. Мда… а про Россию-то мы ему не сказали. Что её ждёт… их всех.

Пестель. Так никто до конца не знает, что там будет. Вот кто ж знал, что он сам хорошим человеком таким окажется?

Бестужев-Рюмин. Он свой выбор сделал. Всё подписал. Назад пути нет.

========== СЕЗОН 4 Сцены 60–61 ==========

Сцена 60

Санкт-Петербург. Зимний дворец.

Бывший кабинет императора. Николай сидит в кабинете, вцепившись в волосы. Раздаётся звук разбитого стекла. В кабинет влетает и падает на стол перед Николаем камень с привязанной запиской. Николай берёт камень. Взвешивает в руке. Подходит к окну и кидает обратно в толпу людей в чёрном. Камень попадает кому-то в голову. Человек падает.

Николай. Я не разговариваю с камнями!

В кабинет вбегает перепуганный камердинер.

Камердинер. Кто бы ни был императором, нужно что-то делать! Толпа людей штурмует дворец! И их становится всё больше!

Николай. Где наши гвардейцы? Пусть отражают атаку!

Камердинер. Николай Павлович… полк отказывается подчиняться вам. И присягать.

Николай. Они считают, что император – Константин?

Камердинер. Нет, они считают, что императора нет вообще. И больше не