Спускаясь по склону кювета, Ветров поскользнулся, упал на спину. Он скатился в придорожную канаву, наполненную жидкой грязью, содрал кожу со щеки, зацепившись за колючий кустарник.

Отплевываясь, Ветров вскочил на ноги. Перед ним, точно выросший из-под земли, стоял черноволосый мужчина, а за его спиной бледной тенью маячил Сергей Рогожин.

– Кто позволил выпустить арестованного?! – сипло выкрикнул подполковник. – Это ты, сучий потрох, аварию устроил? Жертвы есть?

– Я устроил! – тихо, одними губами молвил киллер.

И ребристой поверхностью глушителя саданул подполковника по скуле. Из раны выступили бисеринки крови. Рукоять пистолета ударила Ветрова в ухо.

Тот шлепнулся туда, откуда только что поднялся. Черноволосый двинул поверженного милиционера в солнечное сплетение. Ветров охнул, ловя ртом воздух, а наемный убийца просунул ему глушитель в рот.

– С тобой пытались договориться?! – бесстрастно произнес человек с орлиным профилем, плавно нажимая на курок.

Спиртовой завод нельзя назвать высшим достижением прогресса. По сути, он представляет собой набор соединенных герметических емкостей – ректификационных колонн.

Так уж сложилось, что большинство предприятий, выдающих «живую воду», сосредоточено в радиусе шестисот километров от Москвы.

Хрунцалов переоборудовал «коптилку», производившую в прошлом бетон и асфальт, сохранив в неприкосновенности ее неприглядный вид. Низкий бетонный куб с трубами, укрепленными тросами растяжек, походил на крематорий, пропустивший через свои печи не одну сотню людей.

Территория вокруг бывшего асфальтобетонного завода была захламлена искореженными транспортерами, ржавыми бочками и бог весть еще каким металлоломом. Свободной от мусора оставалась только подъездная дорога с будкой сторожа у ворот.

Редкий перелесок подковой огибал отвоеванную настырными людишками территорию, огороженную забором из бетонных плит и осыпающейся кирпичной кладки.

К проему в стене, куда мог въехать бульдозер, направлялись двое – высокий широкоплечий Рогожин и ссутулившийся Степаныч. Они подошли со стороны леса, оставив у обочины шоссе позаимствованный у Сапрыкина «Пежо».

– Степаныч, на кой ляд ты со мной потащился? – шепотом говорил Рогожин. – За инструмент – спасибо! Ювелирная отмычка, но работенка плевая. Изъять бухгалтерию из сейфа, и айда! Козыри у нас на руках!

– Не говори «гоп», пока не перепрыгнул! – возразил старик. – А как собаки накинутся или сторож проснется? Я план у Кеши-Философа раздобыл?

– Ты! – подтвердил Дмитрий, переступая через обломок бетонного столба.

– Значит, имею право участвовать в операции, – Степаныч был серьезным, словно рейнджер, пробирающийся по неприятельским тылам.

Старик действительно постарался, опросив аборигенов городской свалки на предмет описания завода и кратчайшего пути к закутку директора.

Кеша-Философ, не гнушавшийся любым заработком, летом чистил выгребные ямы сортиров. Нормальных туалетов на заводе руководство не предусмотрело. За спиртягу бомж-интеллектуал ведрами выносил дерьмо в ближайший ручей. Он-то и начертил план подступов к кабинету, где в сейфе хранилась вся документация, предупредив, что дверь металлическая, а замок с секретом прикреплен заваренными сваркой болтами…

В будке сторожа света не было.

– Дрыхнет! – удовлетворенно констатировал Степаныч. – Фартит нам, Дмитрий. С машинами гладко вышло. Сейчас еще компрой разживемся!

Входные ворота в цех были приоткрыты ровно настолько, чтобы протиснуться боком в узкую щель.

Степаныч отстал. А нагнал Дмитрия, когда тот уже проник внутрь завода.

– Тачку отличную присмотрел! – объяснил он задержку. – На колесах, с рессорами. Стырю.

– Ворюга! – беззвучно рассмеялся Рогожин.

Петляя по лабиринту переходов между серебристыми колоннами, они пробрались к комнатушке у противоположной от ворот стены. В темноте – ночь выдалась безлунной – двое взломщиков то и дело натыкались на редуты бочек. Здание одновременно было и цехом, и складом.

– Кажись, она! – прошептал Степаныч, высвечивая фонариком окрашенную дверь.

Он подал напарнику отмычку из высокопрочной стали. На стержень отмычки была приварена гайка. Отмычку надлежало вставить в замочную скважину, наложить на гайку обыкновенный ключ на двенадцать и повернуть. Стержень скручивал замок в мгновение ока.

– Подкачала отмычка! – сквозь зубы выругался Рогожин. – Диаметр велик, не входит в замочную скважину.

Попытался исправить положение Степаныч, но и его постигла неудача.

– Ничего, Дима, найду что-нибудь поувесистее, вобьем, раскудрить его в качель, этот… моржовый! Дай мне фонарик! – Он выхватил из рук Рогожина тускло светящийся фонарь.

Фигура старика растворилась во тьме.

Дмитрий прислонился спиной к кирпичной кладке, рассматривая колонны. Они возвышались металлическими монументами, а их вершины упирались в потолок.

– Дверь на себя открывается! Чего скребешься, входи! – словно гром с неба прозвучал раскатистый баритон.

Рогожин остолбенел. Западня была полной неожиданностью для него. С машинами на трассе он сработал безупречно чисто, а тут…

В комнате зажегся свет. Рогожина держал на мушке незнакомый человек с колючими глазами. По его скулам ходили ходуном желваки размером с голубиное яйцо.

– Входи, или я стреляю! – рявкнул он.

Дмитрий подчинился.

– Пушку двумя пальчиками аккуратненько достаем и бросаем без резких движений, – хриплым от волнения голосом произнес незнакомец. – Так, хорошо. Ноги на ширину плеч, руки за голову, лицом к стене, – командовал он.

– Мы что, на уроке физкультуры? – Дмитрий не потерял способности шутить.

Человек у него за спиной прерывисто дышал.

– Рогожин, у нас будет возможность поупражняться в остроумии. И для начала расшифруй ребус… Не оборачиваться! – прикрикнул он, пресекая попытку Дмитрия рассмотреть его. – Ты профи, Рогожин, разведчик, что же ты так подставился? Они нас уделали, – сорвался незнакомец на пронзительный вопль.

– Позволь мне обернуться. Я сяду на корточки, а ты отойди в противоположный угол!

– Добро! – согласился тот. – Постарайся не бросаться на меня, когда услышишь мою фамилию. Я – старший следователь Баранов.

– Баранов?! – Дмитрий развернулся резче, чем следовало бы.

Мучитель его брата отпрянул в дальний угол:

– Ни шага вперед! Замри!

Два ствола, милицейский «макаров» и «глок» Рогожина, были готовы немедленно изрыгнуть свинец.

– Замри и слушай! Мы – пешки, которых беспощадно сдают под бой! – Горькое удивление обманутого сквозило в словах Баранова. – Изложу кратко суть. Фирма, которая дорожит своей незапятнанной репутацией, желает заполучить заводики, связи, клиентов покойного борова Хрунцалова, которого ее же люди замочили. Но компания блюдет принцип: ни единого пятнышка на ее вывеске. Головастые дяди выбирают козлов отпущения – тебя и твоего брата. Вся вина ложится на тебя, Рогожин! Они втягивают тебя в наши кровавые разборки! – Баранов будто погружался в пучину отчаяния. – Я вывернул руки Сапрыкину, этой мрази, работающей на компанию! Он полное дерьмо! Запел, как канарейка… Я следующий в списке, Рогожин, после Ветрова, тебя, твоего брата…