Плюшевая портьера отодвинулась в сторону, и импозантный мужчина появился из ниши с самым смущенным и растерянным видом.

– Я тут оказался очень случайно… – проговорил он, утрируя свой акцент. – Я есть подданный Нидерландов…

– Я все про вас знаю, – ответил Островой. – И вам придется ответить на много неприятных вопросов. Вы замешаны в целой серии убийств и других преступлений!

– Я не иметь никакой отношение к этим преступления! – воскликнул Ван дер Роде. – Это все тот человек! – Он прокурорским жестом показал на лежащего возле стены Вернера. – Это все он, а я есть законопастушный… пардон, законопослушный бизнесмен!

– Вы будете отвечать по закону вместе со своим наемником! – остановил его Островой. – И не надо так коверкать язык, я знаю, что вы прекрасно говорите по-русски. А пока расскажите мне об этом интересном предмете! – И капитан шагнул к Царьграду.

– Не трогайте его! – вскрикнул Ван дер Роде, когда Островой протянул руки к артефакту.

И в ту же секунду лощеного господина словно подменили. Он метнулся к Островому, в его руке возник тяжелый черный пистолет, и рукояткой этого пистолета почтенный бизнесмен ударил капитана по затылку.

Островой охнул и без чувств повалился на пол.

Ван дер Роде перехватил пистолет и, направив его ствол на Вету, резко и властно проговорил:

– Ведите себя разумно и не пытайтесь мне мешать – тогда вы останетесь в живых. Я не безумец, как Вернер. Мне нужен только этот артефакт, моя семейная реликвия. Ваша жизнь мне ни к чему.

Вета молча смотрела на него.

Теперь, когда он начал действовать, она поняла, кого напомнил ей этот законопослушный господин: это красивое широкое лицо, кудрявые светлые волосы она видела на сохранившихся портретах Степана Тимофеевича Разина.

Да, теперь у нее не было сомнений, что в жилах голландского бизнесмена течет кровь волжского бунтовщика и разбойника!

– Я не буду вам мешать! – поспешно заверила она Ван дер Роде. – Клянусь вам…

– Мне ваши клятвы ни к чему! – ответил он равнодушно, наклонился над Царьградом и затянул тесемки кожаного мешка. – Вы все равно ничем мне не сможете помешать, через час я буду очень далеко отсюда!

Ван дер Роде поднял мешок с артефактом и шагнул к двери.

Вета смотрела ему вслед, и в ее памяти неожиданно всплыла фраза из расшифрованной записки: «Тайна откроется, но она не должна покинуть стен».

Какие стены имеются в виду? И что вообще значит эта фраза?

Вета оглядела стены комнаты.

Может быть, именно эти стены не должен покидать Царьград?

Ван дер Роде вышел в коридор… но тут же, пятясь, вернулся в комнату.

Даже со спины вся его фигура выражала испуг, изумление и растерянность.

И в следующую секунду Вета его поняла.

Вслед за господином Ван дер Роде в неказистую, бедно обставленную комнату вошли два воина в черных, расшитых серебром одеждах, в черных шапках, обвязанных яркими шелковыми тюрбанами, с кривыми саблями в украшенных самоцветными каменьями ножнах.

Казалось, что эти воины сошли со страницы старинной книги или с яркой персидской миниатюры. Один был молодой, с красивым смуглым лицом, другой – старый, опытный вояка, с кривым шрамом, пересекающим щеку.

Эти двое казались совершенно неуместными, невозможными в бедной, неприбранной комнате коммунальной квартиры, и Вета очень хорошо поняла господина Ван дер Роде, который растерянно и раздраженно проговорил:

– Это еще что за маскарад?

Но призрачные воины не обратили на его слова никакого внимания. Они встали по сторонам двери и обнажили свои сабли.

И тогда вслед за ними в комнату вошел ребенок, мальчик лет пяти в расшитом золотом халате. Лицо у ребенка круглое, как луна, гладкое, как лесное озеро, спокойное, как весеннее утро. Глаза ясные, голубые, безмятежные.

– Что… что здесь происходит? – пролепетал Ван дер Роде, изумленно глядя на ребенка и прижимая к себе кожаный мешок с артефактом. Но мальчик, ничего не отвечая, подошел к нему и протянул руки к мешку с Царьградом.

Лицо Иоганна исказилось гримасой, он вцепился в кожаный мешок и отступил к окну. Но ребенок двигался за ним легко и плавно, как будто не шел, а летел по воздуху, и руки его словно приросли к Царьграду.

– Отдай! – проговорил негромко господин Иоганн. – Это мое! Это принадлежало моей семье сотни лет!

Мальчик заговорил.

Он говорил на каком-то странном, гулком и гортанном языке, не похожем ни на один из языков земли, – но странным образом Вета понимала его слова, по крайней мере, смутно улавливала их смысл.

Ребенок говорил, что сотни лет – это всего лишь миг для этого артефакта, что Царьград – это древняя святыня, память о тех далеких временах, когда предки древних греков еще только учились лепить примитивные глиняные горшки и строить лачуги из простых камней, а предки римлян охотились с каменными топорами. Он говорил, что неразумные люди не представляют, с какой силой они имеют дело, что они недостойны даже прикасаться к этому артефакту, не то что владеть им, и сейчас он всего лишь восстанавливает справедливость.

– Это мое! – вскрикнул Ван дер Роде, еще крепче вцепившись в свою добычу.

И тут в комнате начало происходить что-то вовсе странное, как будто недостаточно было появления средневековых воинов с кривыми саблями и загадочного ребенка, говорящего на небывалом языке.

Воздух вокруг Ван дер Роде начал колебаться и дрожать, как это бывает в сильную жару. Затем вокруг господина Иоганна, по-прежнему прижимающего к себе артефакт, словно соткался полупрозрачный серебристо-голубой кокон, и этот кокон, вместе с почтенным бизнесменом и артефактом, приподнялся над полом и закачался в воздухе, как воздушный шар. В следующее мгновение стенки кокона начали темнеть, они стали непрозрачны, нижняя часть кокона заострилась, он закружился, как песчаный вихрь, и втянулся в открытое окно, как водяная воронка втягивается в сток ванны. И следом за мерцающим коконом улетел в окно ребенок с безмятежными голубыми глазами, а за ним – два воина в черных с серебром одеждах…

Вета стояла посреди опустевшей комнаты в совершенном изумлении и смотрела в окно.

Что это было?

Галлюцинация? Видение?

Но тогда куда делся солидный и вполне материальный господин Ван дер Роде? И куда делся с таким трудом найденный артефакт?

Рядом раздался приглушенный стон.

Вета повернулась и увидела капитана Острового.

Тот сидел на полу, держась за голову, и оглядывался по сторонам.

– Кто это меня? – проговорил наконец, мучительно припоминая последние события, Островой.

– Господин Ван дер Роде! – охотно просветила его Вета.