Король собрался с мыслями. Нужно было произнести очередную успокоительную речь, дабы смягчить поступок Вендала. Чуть дольше потом придется объясняться с Анверфелом. По крайней мере, войну начинать никто не будет. Ведь имя невесты никто так и не произнес вслух. А значит, о поруганной чести отринутой Линетты Макланд разговор не идет. Кроме того, на его стороне слова Пророка. А с мудрецом спорить не смели даже ангелы на Небесах. Поэтому он справится. Как всегда.

Король поднялся со своего места. Он уже готов был произнести небольшую наспех придуманную речь, но даже не успел открыть рта. Потому как вдруг произошло новое непредвиденное событие.

Без предисловий за оружие взялся тот, кто единолично мог сравнять с землей весь королевский замок.

— Открой мне -

Метель завывала. Билась в окошко. Колотила по просевшей от снега крыше. Изо всех сил пыталась ворваться внутрь. Но не могла. Чистый ангельский огонь горел в очаге ярко. Его свет мог ослепить, будь глаза живого существа слишком близко. Он мог смутить разум и парализовать благоговейным ужасом перед своей мощью. Простому человеку он грозил гибелью. Но Авершам видела его уже много раз. Впервые, когда ей было четырнадцать.

О, как отчетливо помнила она тот день. Сколько раз возвращалась в него в своих снах. И теперь сидела на коленях у очага неподвижно, глядя на нереальные голубые всполохи. Все те же образы стояли пред ее внутренним взором. Посох лежал на полу между ней и очагом. Как хрупкая граница. Голубой пламень играл яркими отблесками на золотых прожилках в его поверхности. Он увлекал сознание далеко-далеко в прошлое. В день, когда ее прежнюю жизнь навсегда выжег ангельский огонь.

Слепящий голубой свет. И высокий монотонный звук. Одинокая нота, навечно разлившая в пространстве. А на ее фоне — неспешные удары колокола. Эти звуки приближаются неотвратимо. Или, быть может, она приближается к ним сама в поисках хоть какого-то ориентира?

Сколько времени прошло с той секунды, когда битва с Владыкой завершилась? Когда ее жизнь вдруг оборвалась, и она очутилась в неизвестности. Минуты, часы или столетия? В окружении ангельского огня и неизменного звука.

Колокол вывел ее из оцепенения. Повлек прочь. Она спешила к нему, как мотылек на пламя свечи. Будто бежала, но не чувствовала своего тела.

Вдруг наступила тишина. Столь плотная, что ее можно было потрогать. Тишина, что громче любого звука. Оглушающая. Поглощающая все и сводящая с ума.

Она помнила, как пыталась кричать. Но крика не было. Ничего не было в этих бесконечных залах, кроме тьмы и сполохов ангельского огня. Она металась. Пыталась вернуться назад. Туда, где звучал колокол.

Она решила, что рехнулась. Прекратила борьбу. Сдалась. Как вдруг легкое дуновение ветерка коснулось кожи.

Ветерок в тишине ласково нашептывал. Потом настойчиво уговаривал. Звал за собой. Пока не перешел в вой. Злой вой хищника, загнавшего свою жертву. К незримому мосту над бездной. Мосту, что звенел цепями, но никогда не смел объединить чуждые миры вместе.

Она пыталась спастись от голосов. Пыталась найти путь вперед. Отыскать этот мост. Но глаза видели лишь покрытое звездами небо. Непривычное. Другое. Будто серебряные искры, растворенные в глубокой воде черного омута.

И туда, в эту черную бездну с легкостью неслись серебряные клочки тумана. Они спешили, кружились в причудливых вихрях, обретали очертания людей и снова распадались на туман.

Души. Живые души, что навеки покинули свои смертные тела в Срединном Мире. Она тянула руки к ним.

Шептала с мольбой: «Заберите меня с собой».

Но души лишь обвивались вокруг ее тела и проходили сквозь, не слыша. И с восторгом уносились в звездную бездну. Туда, куда ей пути не было. За предел известного.

И пока она силилась присоединиться к ним, позабыв обо всем. Новый порыв ветра зашелестел подле нее. Зашептал хором тринадцати голосов, главенствовал над которым один единственный глас. Глас того, кого она знала по имени.

— Прими нас, — шептал Абадон. — Прими нас. Прими нас. Прими нас.

Все настойчивее и настойчивее. Чарующим звуком. Размеренным, как удары ее собственного сердца. Естественным. Потому как звучащим не извне. Нет.

Голос Абадона звучал изнутри. Звучал годами. Точил и отравлял ее душу, как червь точит нежную сердцевину яблока.

Она словно ощутила его руки на своих плечах. Абадон обнимал ее со спины. Крепким капканом. И шептал уже в самое ухо:

— Прими нас. И тебе станет легче.

Она облизала спекшиеся губы в порыве выдохнуть ответ.

Под стук своего сердца. Громкий. Настойчивый. Частый стук.

Отчаянный стук, что перекрыл глас Абадона. Такой нетерпеливый и сердитый. Никогда прежде не врывавшийся в ее видения. Столь напористый стук, что наваждение… растаяло.

В дверь барабанили, что есть силы.

— Эстлин, прошу тебя! Открой мне скорее! — кричал Вендал где-то в самом сердце разгулявшейся метели.

Она вздрогнула и очнулась. Огонь в очаге вспыхнул и стал обычным оранжевым пламенем на рыхлых поленьях. В комнатке больше никого не было. Неужели почудилось? И это все игра проклятых исчадий?

— Эстлин! Я замерзну насмерть через минуту!

Чародейка вскочила на ноги. Приоткрыла дверь.

На пороге стоял Вендал. Королевские одеяния, словно только с торжественного приема. Весь покрытый снежинками. Густые черные волосы взлохмачены ветром. Губы посинели от холода.

— Ты — плод магии зла, — пробормотала она с недоверием.

— Я — плод магии Малиссы и ее портала, — возразил принц заплетающимся от холода языком. — И если ты не впустишь меня, моя смерть будет на твоей совести.

Она отступила назад. Он ввалился в теплое помещение и тотчас сжал девушку в объятиях.

Эстлин прижалась к принцу. С наслаждением зажмурилась. Даже не заметила, насколько он холодный. Потому как эти руки были для нее самыми горячими и желанными во всех мирах.

— Больше никогда, слышишь? — Вендал отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Больше никогда не смей так исчезать.

— Как тебе удалось? Неужели Малисса правда освоила чары портала? — Эстлин часто заморгала.

— Малиссу можно убедить, как оказалось, — Вендал пожал плечами.

— Но как же якорь? У нее же вещей из моего дома не было! — Авершам не могла поверить ушам.

— Якорь — это я.

Принц наклонился и мягко поцеловал чародейку в удивленно приоткрытые губы.

— Нам о многом нужно поговорить. Без попыток к бегству, пожалуйста, — попросил Вендал, нехотя оторвавшись от нее. И вдруг нахмурился: — Почему ты так долго не открывала? Что-то случилось? Мне показалось или я видел внутри дома голубое свечение?

— Не показалось.

Две знакомые тонкие морщинки появились на ее лбу.

Чародейке