— Каким же образом? — удивился Шарль де Лезардьер, молодой дворянин из Вандеи, который со своими братьями — один из них, священник, был убит в сентябре, — и родственниками поступил в распоряжение де Баца и предоставил ему свой дом в Шуази-ле-Руа. Сидя между Мари и Лаурой, он очень внимательно слушал рассказ барона.

— Это достаточно просто, хотя и в высшей степени опасно. В дни сентябрьского террора Клери удалось спрятать свою жену в небольшом доме в Жювизи-сюр-Орж. Когда он оказался запертым в Тампле вместе с королевской семьей, Клери добился разрешения для своей жены и ее сестры приходить по четвергам и приносить узникам Тампля чистое белье, чистую одежду и все, что им понадобится. Клери отдает женщинам то, что нуждается в стирке, и вместе с одеждой передает небольшие записки. До сих пор в роли сестры госпожи Клери выступала госпожа де Бомон, одна из подруг королевы. Но она только что заболела, поэтому Луизе Клери понадобится помощница, чтобы носить тяжелые корзины.

— Я актриса и могу сыграть эту роль, — с улыбкой предложила Мари.

— Нет, Мари. Во-первых, вас слишком хорошо знают. И потом, вы мне нужны здесь. Не забывайте, что вы все время принимаете гостей, играя роль хлебосольной хозяйки, и поддерживаете мою репутацию весельчака-эгоиста.

— В таком случае это могу сделать я, — спокойно объявила Лаура. — Я, правда, не знаю, где находится Жювизи, но уверена, что у меня не меньше сил, чем у госпожи де Бомон, чтобы нести корзины…

— Тем более что вы можете пользоваться дилижансом.

— Но это невозможно, — вмешался молодой Лезардьер. — Как американка может помогать жене этого лавного Клери? Стража сразу заподозрит, что она не имеет никакого отношения к этой семье!

— Никто не сможет упрекнуть госпожу Клери за то, что ее сестра не слишком разговорчива, — усмехнулась Лаура. — Я буду молчать, только и всего!

— Отличное решение, — согласился де Бац и улыбнулся Лауре. — Но вам придется играть эту роль довольно долго. Правда, вы можете говорить шепотом. При шепоте акцент нельзя различить. И еще вы могли бы петь. Да, раз уж мы заговорили о музыке. Мне казалось, вы упоминали, что играете на арфе?

— Лаура прекрасно играет на этом инструменте, — подтвердила Мари, беря подругу за руку. — Она отлично может сыграть роль племянницы госпожи Клери, которая еще в девичестве считалась одной из лучших арфисток Парижа. Ее звали тогда мадемуазель Дюверже. Я помню, как в 1791 году ее увенчали лавровым венком за исполнение сонат Иоганна Кристиана Баха (Речь идет о самом младшем сыне великого Иоганна Себастьяна Баха, сочинявшем музыку для арфы и оркестра.). Королева обожает игру на арфе, она и сама неплохо играет. Королеве нравилось слушать игру мадам Клери.

— Что ж, я с радостью встречусь с одной из великих исполнительниц, — Лаура встала. — Сегодня вторник, так что, полагаю, завтра мне следует отправиться в Жювизи.

— Да. Дево вас проводит.

— А почему не я? — запротестовал Питу. — Мне кажется, я заслужил ваше доверие?!

— Я в этом не сомневаюсь, но не стоит монополизировать это право. Должна вам напомнить, что в вашей секции Национальной гвардии вы теперь на плохом счету. И, наконец, Дево знаком с госпожой Клери, а вы нет!

— Иными словами, мне остается только умолкнуть. Увы, мисс Лаура! А мне так понравилось путешествовать с вами!

В четверг Лаура вышла из дилижанса из Этампа вместе с госпожой Клери, маленькой женщиной лет сорока со светло-русыми волосами и крупным носом. Уголки ее пухлых губ были чуть приподняты, и поэтому казалось, что госпожа Клери всегда готова улыбнуться.

Обе женщины были одеты весьма скромно и почти одинаково — серые шерстяные платья, платок на шее повязан так высоко, что почти скрывал нижнюю часть лица, чепцы из тонкого полотна, скрывавшие волосы, и черные накидки с капюшоном. Лаура несла два мешка, а ее спутница — большую корзину.

Было холодно и сухо. Женщины шли быстрым шагом, чтобы согреться. Они дошли до улицы Тампль, откуда входили во дворец великого приора, превращенный в казарму, а потом, минуя несколько отсеков, добирались до большой башни. Башню защищала новая стена, строительство которой закончили только в конце сентября. В стене была дверь, через которую посетитель попадал во внутренний двор, засаженный каштанами. В центре двора высилась зловещая главная башня ордена тамплиеров.

Пока они проходили все препятствия — часового на улице Тампль, центральный двор, где стояли пушки и где стражник проверял пропуска, выписанные на имя Клери Луизы и Дюверже Агаты (по этому пропуску попадала в Тампль госпожа де Бомон), — у Лауры гулко стучало сердце. Потом они быстро прошли по дворцу, где в салоне Четырех зеркал ребенком играл на клавесине Моцарт. Теперь салон занимали солдаты, и он уже потерял свое былое великолепие, выглядел запущенным и грязным. Появление двух женщин вызвало шквал шуточек и непристойных предложений, но женщины остались безучастны. Госпожа Клери была женщиной сильной, а Лауру закалило пребывание среди прусских солдат.

Наконец они миновали дверь в стене, и перед ними предстала главная башня. Лауре вдруг показалось, что она стоит перед чудовищем, о котором рассказывают легенды, неким людоедом, поглотившим всю королевскую семью и не собиравшимся ее отпускать. С первого взгляда башня стала ее врагом. Молодая женщина подумала, что де Бац был прав, когда говорил ей, что жизнь не стоит отдавать просто так. Ее жизнь могла понадобиться принцессе Марии-Терезии. Только об этом теперь следовало думать Лауре, и у нее на сердце стало легче. Твердым шагом она переступила порог низкой и узкой двери, явно охраняемой, которая вела к лестнице в одной из башен и к так называемому залу совета с низким потолком, где собирались представители муниципалитета. Дневной свет едва проникал сюда сквозь зарешеченные окна, прикрытые снаружи еще и деревянными щитами. Поэтому большую часть дня в зале горели свечи. В спертом воздухе пахло плесенью и остывшим воском.

Стража приветствовала госпожу Клери довольно добродушно. Ее здесь знали, и она всегда была любезна и приветлива. Женщины водрузили мешки и корзину на большой стол для проверки содержимого.

Среди тех, кто осуществлял досмотр, был человек, незнакомый госпоже Клери — худой мужчина маленького роста, с желтушным цветом лица, с бородавкой на носу и плохими зубами. Он отошел в сторону, чтобы проверить пропуска. Рассматривая представленные документы, он все время поглядывал на Лауру, а потом подошел к ней.

— Скажи-ка, гражданка, ты сестра гражданки Клери? У вас что, были разные отцы?

Лаура ответила шепотом, как научил ее де Бац:

— Я не сестра ей, а племянница. Агата Дюверже моя мать, и она заболела.

— Я бы сказал, что и ты нездорова. Ты не можешь говорить громче?

Молодая женщина указала на свою шею. Под тонкой косынкой на шее был плотный мягкий шарф.

— Это правда, я тоже болела… И потеряла голос.

— Досадно. Но я все же хотел бы получить ответ на свой вопрос — почему ты пользуешься пропуском, который тебе не принадлежит?