телефон пришло сообщение, прозвенев эхом на всю лестницу. Аня знала, что ей сейчас может написать только Лена, или Леша. Также она знала, что вряд ли напишут что-то интересное, поэтому не спешила доставать телефон.

Аня достала его только в лифте, когда собралась идти домой. Кабина лифта была стеклянной, одна из сторон выходила на улицу, так что можно было ехать и любоваться Басманным районом Москвы. Виды сбоку были скорее страшными, чем интересными. Так можно было видеть шахту лифта и соседние прозрачные кабины вместе с людьми. С улицы это смотрелось красиво.

Сообщений от Лены не было. Сообщений от Леши тоже. Было только одно сообщение с неизвестного номера. Должно быть, реклама, подумала Аня и открыла его. Внутри сообщения была просто фотография. Голубоглазая девушка, грива густых, каштаново-рыжих волос ниже пояса. Улыбается. На ней белая футболка с какой-то надписью на английском. Фото — как будто взяли со страницы интернет-магазина. В хорошем качестве. Что там написано? Аня немного увеличила фото, чтобы прочитать надпись. На футболке было написано «All women are created equal but only the finest become architects»

Наверное, это какая-то ошибка, подумала Аня. Или чья-то глупая шутка. Или случайное совпадение. Кто-то просто ошибся цифрой в номере телефона. Это ничего не значит. Архитектор… Столько лет прошло. Будь она архитектором, то у кабины лифта в этом бизнес-центре была бы только одна стеклянная сторона — та, что выходит на улицу. Аня стояла у метро, смотрела на эту фотографию и не замечала, что улыбается.

Глава 4

Саша провела в больнице два дня. Настя привезла ей одежду. Заказала такси до дома. Она ехала на заднем сидении, сдерживая слезы. В больнице Саша успела простыть. Казалось, что от кашля болит все тело.

Приехала в полдень. Открыла дверь своим ключом. Дома никого не было. Больничный продлили до конца недели. Чтобы чем-то себя занять, она собрала постельное белье и загрузила в стиральную машину. Потом налила себе чаю и включила ноутбук, чтобы проверить рабочую почту.

Поздравительные рассылки, фотоотчеты с мероприятий, важные письма по работе — на них Саша ответила сразу. Потом посмотрела фотоотчет — большинство кадров сделала она. Среди них было несколько фотографий Миши. Она снимала, когда он не видел. Ей вдруг стало стыдно, что глядя на фото этого мужчины в лиловой рубашке, она испытывает необъяснимую нежность, в то время как нужно переживать о не рожденном ребенке.

Среди писем также было объявление от директора департамента. Кто-то из коллег сдавал однокомнатную квартиру на северо-востоке Москвы, в районе ВДНХ. Не очень дорого, в пяти минутах от метро и до работы — всего тридцать минут без пересадок.

Картина с девушкой у моря высохла. Саша сфотографировала ее при дневном освещении и выложила снимки на Авито. Она не могла оставить ее в этой квартире, но и отвозить на дачу родителям не хотела. А вдруг получится ее продать? Цена символическая. Покупатель появился уже к вечеру. А на следующий день прислал курьера с деньгами. Саша отдала ему картину с чувством легкой грусти, но уже очень скоро забыла о ней.

Денис почти перестал разговаривать с Сашей. Когда он был дома, Саша старалась не попадаться ему на глаза. Она кожей чувствовала, как раздражает его. Ловила его брезгливый взгляд, когда кашляла. Он никогда не любил ее. Просто болезнь и недомогание проявили его отношение, как лакмусовая бумажка.

Прошло два дня, прежде чем она решилась рассказать обо всем Денису.

— Закрывайся, когда кашляешь.

— Я хочу быть честной с тобой, — сказала Саша, пропустив его слова мимо ушей. — Мне кажется, ты должен это знать, раз мы живем вместе.

— Что случилось?

Решительность начала покидать Сашу.

— Короче, я не могу иметь детей. Ну, то есть, не совсем не могу, придется долго лечиться. Не смогу выносить и родить. Я знаю, что ты очень хочешь детей, и не хочу тебя обманывать.

— Ты уверена?

— Да, я лежала в хорошей клинике.

— Может, сходишь в другую? Все иногда ошибаются.

— Не думаю, что они ошиблись.

Поначалу казалось, что Денис спокойно воспринял эту новость. Он курил на кухне и долго молчал.

— Я думаю, тогда нам с тобой лучше разойтись, — сказал Денис после паузы. — Это все очень серьезно для меня. Мне нужна здоровая жена, а ты… ты уж извини.

— Ну, можно ведь попробовать вылечить это… — возразила Саша и тут же пожалела. Будто уговаривала его, будто не хотела отпускать.

— Можно, но зачем?

— Действительно.

— Ты можешь пожить в моей квартире, пока не найдешь себе жилье. Мы все-таки не чужие люди.

— Я завтра же уеду.

— Вернешься к родителям?

— Пока нет, — ответила Саша. — Мне есть, где жить.

— Неужели?

Саша промолчала.

— На развод подам сам.

Саша ничего не ответила. Она быстро нашла письмо в рабочей почте. То самое, где коллега писала, что сдает квартиру на северо-востоке Москвы. Саша считала длинные гудки в телефонной трубке, надеясь, что эту однушку рядом с ВДНХ еще не сдали. Ответила девушка. Квартира была еще свободна. Они договорились о встрече на следующий день.

Эти три месяца нелегко дались Саше. Она перестаралась. Хотела как лучше и чтобы все сразу. А все из-за одного лишь звонка на номер, который временно не обслуживался… Все шло как надо.

Она шла от метро и представляла. А что, если бы она не включила ту старую сим-карту? Что, если бы не ответила тот настойчивый звонок Дениса?

Шел первый снег. Крупные воздушные хлопья кружились в воздухе. Рядом с концертным залом звучала «Jingle Bells» детскими голосами. Реклама рождественского шоу, с тридцатого декабря до десятого января. Она не была на работе чуть больше недели, а казалось, что месяц. Саша грустно улыбнулась.