– Да – если они не нашли и не уничтожили «жучок».

– А если нашли и уничтожили?

– Тогда – все. Конец. Отбой. Или… – Велихов на секунду запнулся. – Или – «жучок» придется внедрять снова.

– Тогда давай закончим все как можно скорее. Если «багз» на месте – прямо в понедельник.

– А если – нет?

– Если нет – я опять внедрю его. И мы сделаем дело сразу же после его внедрения.

Велихов, казалось, был ошеломлен настойчивостью Оксаны. Он внимательно посмотрел на нее.

– Ты уверена, что ты хочешь опять это сделать?

– Да! Да! Я хочу это сделать! Лучше ужасный конец, чем ужас без конца!

– Но у нас ничего не подготовлено, – возразил Велихов. – Как мы можем начинать – если «багз», конечно, цел – в понедельник? Что, мы бросим квартиры?

А билеты?

– Билеты не проблема. Купим завтра.

– Завтра – воскресенье.

– Купим в аэропорту. Купим в понедельник. Самолеты летают в сто стран мира – что же, для нас ни на один не найдется двух билетов?

– А квартиры? – тихо возразил Велихов.

– Что – квартиры? Ты хоть представляешь, чего стоят эти квартиры – в сравнении с тем, что мы получим? Копейки, пыль!

– Лучше синица в руках…

– Вот поэтому ты – не Барсинский, – вдруг жестко сказала Оксана. – Потому что всегда выбирал синицу. И не стремился к журавлю!

Велихова будто ударили под дых. Он замолчал и отвернулся к окну.

Судорога прошла по его лицу.

– Прости меня… спохватилась Оксана. – Прости меня, Андрюша… Я сама не знаю, что несу… Это все твой джин…

Она встала с кресла, подошла к сидящему Велихову и погладила его по голове. «Вот так, – на секунду горько подумала она, – всю жизнь я утешаю своих мужчин. И тащу, и расчищаю им дорогу, и нянчу. И утешаю. И никто никогда не может понять и утешить – меня».

Велихов обнял Оксану за талию. Она наклонилась и поцеловала его в губы.

– Ты… – прошептала она. – Ты – самый лучший… Я тебя обожаю… Ты – чудо-мужик… Ты – мой, только мой… Навсегда…

Руки Велихова нащупали «молнию» ее костюма от Шанель.

– Подожди, я сама, – прошептала она и высвободилась.

Она расстегнула костюм, сняла жакет и юбку и осталась перед ним в лифчике, крошечных трусиках и белых чулочках. Велихов страстно смотрел на нее.

Через секунду он бросился к ней и начал бурно целовать шею, грудь, руки. Потом опустился на колени и стал покрывать поцелуями живот, бедра, ноги…

Она подняла его и повела в спальню.

Они впервые занимались любовью в квартире Велихова. Оксана в первый раз попала в его спальню. Как ни была она пьяна и возбуждена, она с любопытством осмотрелась.

Казалось, в спальне еще витают призраки прошлого. На прикроватной тумбочке стояло две фотографии в рамках. На одной из них была запечатлена высокая, переполненная юностью и любовью женщина. Она хохотала в объектив. Это его Люда, догадалась Оксана. Похоже, он до сих пор любит ее. Рядом стояло фото улыбающегося мальчика лет семи. Снимок был сделан издалека – похоже, скрытой камерой. Мальчик был похож одновременно и на Людмилу, и на Велихова. И на Барсинского.

Старая тахта была небрежно застелена. «Наверно, на этой тахте он спал со своей Людмилой, – мелькнуло у Оксаны. – Наверное, сюда к ней тайком пробирался Барсинский… И, может быть, на этой тахте она зачала сына… А Велихов до сих пор не знает, кто – отец: он или Барсинский… Бедный Велихов, бедный…» Оксане на секунду показалось, что в этой комнате, кроме нее и Велихова, незримо присутствуют еще двое: Барсинский и Людмила. Представилось, что она занимается сексом не только с Велиховым, но и с Барсинским. А Велихов – не только с нею, но и со своей Людмилой.

Она попыталась отогнать наваждение.

Велихов сел на кровать и притянул ее к себе, она принялась жарко целовать его, потом легонько подтолкнула. Велихов упал навзничь. Она легла на него и стала горячо целовать. «Ты самый лучший, – прошептала она. – Ты – мой единственный». В этот момент она ничуть не лукавила.

Потом она выпрямилась, роскошным жестом сняла с себя лифчик и отбросила его, потом освободилась от трусиков и принялась раздевать Велихова. Чулочки с себя она снимать не стала. Мужчин отчего-то так возбуждает это… Ей хотелось подарить Велихову необыкновенный секс. Хотелось изгнать из его спальни этих призраков прошлого.

Она поцеловала его в шею, в грудь, в живот, потом стала спускаться ниже, ниже… Велихов предоставил ей полную свободу действий. Он лежал, не шевелясь, только сладостно стонал. Видно было, что он с трудом сдерживается, чтобы не закричать. Потом он все-таки не сдержался, с удивительной силой схватил ее за плечи и повалил на спину.

…Усталость, переживания и алкоголь сделали свое дело. Через двадцать минут они уже крепко спали.

Над Москвой медленно сгущались августовские сумерки.

* * *

Павел повертел в руках визитку.

– Грубая работа, – бросил он. – Такое впечатление, что сделана на принтере в ГУМе… «Величковский Андрей Михайлович. Симпсон и сыновья», Адрес в Лондоне… Адрес в Москве… Телефон… Е-мэйл…

– Как ты с ним связывался? – ласково спросила Татьяна у Германа.

– Н-никак… Он сам звонил мне…

– Ты был у него в офисе? – быстро проговорил Павел.

– Да… Два раза…

– Где офис?

– В Строгине.

– Где конкретно?

– От метро «Сокол» ехать на трамвае… Долго…

– Как он выглядел, этот Величковский? – Вопросы Павла сыпались один за другим.

– Высокий… Худой… Борода…

– Возраст?

– Старый… Лет сорок…

– Давай звони ему, – приказал Герману Павел.

– Суббота. Вечер, – напомнила Татьяна.

– Попробуем, – отмахнулся Павел. – Авось в офисе кто-то есть. Если, конечно, этот офис остался… Значит, так, – приказал он Герману. – Звонишь.

Просишь непременно связать тебя с Величковским. Если свяжут – говоришь ему, что возникли проблемы.

Герман по-прежнему сидел на диване.

– Давай шевелись, – нетерпеливо приказал ему Павел.

Но Герман никак не мог прийти в себя. Руки-ноги отказывались слушаться.

Голова полыхала огнем. Татьяна с сочувствием взглянула в его глаза – глаза побитой собаки – и успокаивающе сказала:

– Сейчас я дам тебе телефон. Она поискала глазами аппарат. Герман прошептал:

– Трубка в кухне… На подоконнике. Татьяна вернулась с трубкой радиотелефона. Павел наставительно сказал: