спросили, что "получилось" у его жены, недавно родившей девочку: "Nout'foune? Да боги! Из нее вообще ничего не вышло". Во Франш-Конте та же злосчастная сова, которая предвещала смерть, оказывалась предвестницей рождения девочки, когда улюлюкала в дымоход беременной женщины. Мужчина также не любил получать свои первые новогодние пожелания от женщины - ведь именно мужчины приносили удачу.

 

В Финистере, как упоминал Оливье Перрен (но это было при Июльской монархии), в местах, где старые порядки сохранялись лучше всего, мужчины не носили траур, когда умирали их жены.

Война полов не заставила себя ждать ни в XIX, ни в XX веке, и угнетение слабых сильными легко понять: искусственным было бы как раз обратное. Желание иметь потомство мужского пола имело веские причины: больше силы, значит, больше возможностей для работы, больше пользы в хозяйстве. И, конечно, когда сын женился, имущество семьи, скорее всего, увеличивалось, а не уходило на приданое. Отсюда и народная пословица: "Женись на сыне, когда хочешь, на дочери, когда можешь". И все же, несмотря на превосходство мужчины в силе, можно предположить, что не все шло только по одному пути, что женщины не довольствовались тем, что приставали к другим женщинам. Есть много бретонских историй, например, о Янне и Шанне (Джоне и Джейн), где муж заметно глупеет, вечно что-то путает, а жена - умница в семье, вечно его перехитряет. Но женский интеллект не имел хорошей прессы в деревне. Да и вообще интеллект не пользовался популярностью, а про умных детей говорили, что они долго не живут.

Обиженные мужья, конечно, существовали, но, хотя деревенские фарсы и поддерживали одиозный образ жен, избивающих мужа, ни одного реального случая такого избиения нам не попадалось. Если женщины и применяли насилие к своим мужчинам, то, скорее, исподтишка, как в случае с Мари-Анн Николя, сорока двух лет, которая была приговорена районным судом Шатолина к шести месяцам тюремного заключения за то, что схватила своего мужа за край, когда он спал, и таскала его за собой, несмотря на его крики, причинив серьезные повреждения уретральному каналу.

В некоторых случаях, когда мужчины, как правило, месяцами находились в отъезде, на промысле или в наемной работе, женщины фактически управляли домашним хозяйством или его средствами. Но это, по-видимому, не слишком способствовало их эмансипации, поскольку мужчины, как правило, жестко контролировали домашние дела в зависимости от обстоятельств, давая подробные указания о том, как следует расходовать их заработную плату, и даже о продаже скота". Реальные возможности для женщин открывались с появлением самостоятельного заработка на таких работах, как домашняя прислуга или уход за больными, хотя и в этом случае эмансипация, после возвращения на родную землю, должна была быть весьма относительной. Кроме того, она сопровождалась получением образования или просто современным образованием, несмотря на школьную программу, направленную на закрепление традиционных женских ролей. Несомненно, образование было прогрессивной силой, предоставляя девушкам возможности, которых у них раньше не было, особенно возможность побега, а также совместного использования.

 

Знания, которые издревле обеспечивали мужчинам превосходство. Но школа, как всегда, была сознательно более консервативна, чем разрушала традиционные устои, обучая девочек не навыкам, которые бы их эмансипировали (этого никто не хотел), а навыкам, которые бы сделали их лучшими женами, матерями, домработницами - более чистыми, более продуктивными, умеющими шить, латать, чинить, возможно, вязать или вышивать, готовить сытную еду и создавать хороший нравственный дом для настоящих и будущих граждан. Разные ожидания от полов проявляются и в школьных учебниках, например, вот такое замечание в учебнике для младших классов: "Если кто покидает свою деревню, свой родной город, чтобы отправиться в далекое путешествие, как это непременно сделаете вы, то, по крайней мере, вы, маленькие мальчики".

К сожалению, старые порядки в быту, питании и воспитании сохранялись гораздо дольше, чем можно было ожидать. В 1914-1918 гг. сельские женщины, возможно, обрели новое чувство самостоятельности и уверенности в себе благодаря инициативам и обязанностям, которые им пришлось взять на себя, работе, которую они научились выполнять, семейным пособиям, которые им приходилось тратить. И все же уже в 1937 году директор сельскохозяйственной службы в Лоте мог ответить на агрокультурный опрос в терминах, соответствующих прошлому веку: "Женщина сохраняет свои традиции, и ее домашние добродетели проявляются как условие свободно принятого рабства "? Жизнь на ферме должна была быть рабством. Единственным изменением стало "свободное принятие", поскольку появилось больше возможностей для выбора. Давление родительского авторитета и некогда неизбежная социально-экономическая необходимость, не оставлявшая альтернатив или оставлявшая только плохие, ослабли или исчезли. Теперь женщина соглашалась с рабством по собственному выбору - или по неспособности достичь эмансипации. Но эмансипация была доступна, и, что не менее важно, женщины осознали ее доступность.

Осознание этого происходило постепенно. В определенных пределах горные девушки всегда стремились на равнину. Козы идут вверх, а девушки - вниз, гласит пиренейская пословица. Но вначале они стремились на равнину по той же причине, что и их братья, - потому что там была перспектива менее скудной жизни, хотя и с меньшими шансами на успех, чем те, на которые мог рассчитывать мужчина. Девушки шли работать на шелковые и текстильные фабрики небольших промышленных городов, проходя по десять и более миль от своей деревни и живя в городе в жалких условиях в течение недели; другие занимались проституцией, особенно в городах-гарри-сынах; третьи работали швеями, мельничихами, медсестрами, домашней прислугой. Все и каждый долгое время работали с одной целью: собрать приданое, точку. Но школа, печать и растущие возможности последних лет XIX века привели к тому, что у девушек появилось больше стремлений и они почувствовали, что теперь у них есть шанс их реализовать. Когда девушки собирались вместе, рассказывала в 1899 г. сельская учительница из Клерюса в Вогезах, они говорили о том, что ненавидят деревенскую жизнь и работу на ферме, "их единственный идеал" - "выйти замуж за чиновника, ничего не делать и жить в городе". "Деревенские девушки ждут прекрасного принца, - соглашался сельский врач в 1911 г., - то есть рабочего или ремесленника из города, а еще лучше почтальона, мелкого чиновника или унтер-офицера". К этому времени таких прекрасных принцев стало больше; случай и выбор в обоих случаях были более значительными. И мы увидим, что деревенские женщины, работая через сватов или мужей, возглавили и стимулировали вторую волну сельской эмиграции в города".

Между тем, не стоит переоценивать степень прогресса. Мужчины были предназначены для работы. Женщины предназначались для размножения и использования в качестве тягловой силы. Дети должны были сами тянуть на себе груз в напряженной экономике