13.1 C. 26. Реутово —

железнодорожная станция, находящаяся в Реутове. Реутов – город в Московской области, в 14 км к востоку от Москвы, с населением 53 000 человек на 1970 г. На перегоне Новогиреево – Реутово Веничкина электричка пересекает границу Москвы, и Веничка продолжает свое повествование уже в Подмосковье – здесь поэма превращается, как сказал бы Пастернак, в «горсть повестей, скопидомкой-судьбой / Занесенная в поздний прибой и отбой / Подмосковных платформ» («Город», 1916).

13.2 C. 26. Сказать ли вам, что это были за графики? —

Ближайшие ассоциации Вениных графиков – с графиками из Лоренса Стерна:

«Теперь я начинаю входить по-настоящему в мою работу и не сомневаюсь, что при помощи растительной пищи и воздержания от горячих блюд мне удастся продолжать историю дяди Тоби и мою собственную по сносной прямой линии. До сих пор же Таковы были четыре линии, по которым я двигался в первом, втором, третьем и четвертом томе. В пятом я держался молодцом – точная линия, по которой я следовал, была такова…» («Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена», т. 4, гл. 40).

13.3 C. 27. …это линия комсомольца Виктора Тотошкина… это Алексей Блиндяев… —

Несмотря на некоторое «неблагозвучие», фамилии членов бригады Венички реальные, а не стилизованные под имя крокодильчика Тотоши из «Мойдодыра» Корнея Чуковского и под кальку с немецкого от Blind (слепой), как предполагает Гайсер-Шнитман (Гайсер-Шнитман С. Венедикт Ерофеев. «Москва – Петушки», или «The Rest is Silence» // Slavica Helvetica. Bd. 30. 1989. S. 94, 95). Венедикт Ерофеев пользуется реальными биографическими данными, включая фамилии членов своей бригады, с которой он работал на кабельных работах в Лобне и Шереметьеве в 1969 г. Один из ближайших друзей писателя (он же прототип Черноусого) вспоминает о своем визите в эту бригаду в компании с Вадимом Тихоновым:

«Не успели мы выпить, как в комнату стали просачиваться работяги. они осмелели и стали задирать Тихонова.

– Ну, ладно, давайте и им нальем, – рассудил Веня [Ерофеев]. – Только так. В стакане 200 граммов. Я буду спрашивать у вас историческую дату, и на сколько лет вы ошибетесь, на столько граммов мы вам недольем. Ну, Тотошкин, когда была Куликовская битва? – О! А Полтавская, Блиндяев? – О! Суки, так мы вам не нальем ни грамулечки. Вы вот неделю назад в Евангелие совались. Может, кто хоть первую главу прочел. Ответите – разливаю вам целую бутылку. Есром родил Арама, Арам родил Аминадава, а Аминадав – кого родил?

[Блиндяев: ] – Да, ну скажи, Тихонов, как была фамилия Христа.

– Блиндяев! А если скажу, сколько ставишь, халявщик? Литр ставишь?

– Ставлю, – скупердяй Блиндяев побледнел. – Ну, как фамилия?» (Авдиев И. [О Вен. Ерофееве]. С. 107–108).

13.4 …член КПСС с 1936 года… —

То есть вступивший в ряды КПСС в начале периода массовых сталинских репрессий, что, впрочем, еще ни о чем не говорит.

13.5 C. 27. …потрепанный старый хрен… —

Старый хрен – грубая просторечная характеристика пожилого мужчины, построенная на метонимии. Встречается, например, у Вийона:

(«Большое завещание», строфа XLIV)

А вот пример использования эпитета «потрепанный» по отношению к мужчине у Зощенко: «У нас молоденькая выходит поскорей за молоденького. Более престарелая решается жить с более потрепанным экземпляром» («Голубая книга», «Рассказы о любви», «Рассказ о старом дураке»).

13.6 ПТУС —

Производственно-техническое управление связи. Если быть более точным в фактах, то надо заметить, что прототип Венички, писатель Венедикт Ерофеев, работал не в ПТУСе, а в СУСе: «С 1963 по 1973 г. Венедикт имел работу в СУС-5 – (Специализированное управление связи)» (Авдиев И. Предисловие [Ерофеев В. Последний дневник] // Новое литературное обозрение. 1996. № 18. С. 164).

13.7 Гималаи —

высочайшая горная система мира, находится, как говорят, в Азии. У Бальмонта есть: «Под Гималаями, чьи выси – в блесках рая, / Я понял яркость дум» («Огонь», 1905).

13.8 Тироль —

горная система в Австрии. Восхищался Тиролем, например, Языков: «Вот Зальцбург, и Тироль, и Альпов выси строги» («К. К. Павловой („Забыли вы меня! Я сам же виноват…“)», 1840), а у Саши Черного есть стихотворение «В Тироле» (1914).

13.9 …бакинские промыслы… —

То есть контуры нефтедобывающих вышек, расположенных в Каспийском море в районе Баку. Вышки эти вдохновляли на вирши комсомольских поэтов, например Якова Шведова:

(«На советском востоке», 1928)

Те же вышки встречаем у Маяковского: «Лучше всего – Баку. Вышки, цистерны, лучшие духи – нефть» («Я сам», 1922).

13.10…верх кремлевской стены… —

Обычно силуэт кремлевской стены принято определять как «зубчатый» – к примеру, у Лермонтова «Кремль зубчатый» («Сашка», строфа VII). У Асеева силуэт кремлевской стены определен как «царственные грани» («Кремлевская стена», 1916).

13.11 …предрассветный бриз на реке Каме, тихий всплеск и бисер фонарной ряби. —

Образный ряд из стихотворения Пастернака:

(«На пароходе», 1916)

13.12 …биение гордого сердца… —

литературное клише. У Фета есть: «Тут сердца говорит мне каждое биенье / Про все» («Нет, даже не тогда, когда, стопой воздушной…», 1891); «Я слышу биение сердца / И трепет в руках и в ногах» («Я жду… Соловьиное эхо…», 1842). А в книге о Гаршине находим: «Мысль, биение сердца, слово сливались воедино, рождая всякий раз новую жизнь» (Порудоминский В. Гаршин. М., 1962. С. 293).

В горьковском контексте пассажа (см. 13.13) стоит заметить, что непосредственно гордым было сердце Данко: «…один осторожный человек… наступил на гордое сердце ногой» («Старуха Изергиль», 1894). Также гордым называет сердце Горький в эссе «Человек»: «…Ложатся тяжким гнетом на сердце гордое его, и ранят сердце…» («Человек», 1898). Встречается гордое сердце и у иностранных авторов, например у Шекспира: «И сердце гордое исполнится печалью» (сонет 132) и у Байрона: «Ей сердце гордое дано» («Девушка из Кадикса», 1809).