– Раньше он заведовал закупками в чжэнчжоуском универмаге, а потом перебрался в Шанхай, где стал подрабатывать в одном из ресторанов. Позавчера он приезжал сюда на похороны, оценил мой двор и сказал, что тут хороший фэншуй, к богатству располагает. В общем, предложил мне открыть вместе с ним японский бар… Самое замечательное, сказал он, что в Яньцзине это будет первое заведение такого плана. Вот я и размышляю: двор теперь все равно пустует, да и я остался не у дел, может, и согласиться?… Ты – знаток по этой части, как думаешь, надежно это все или нет?

Минляну и в голову бы не пришло, что на этом месте, где раньше гадал Лао Дун, вдруг раз и появится японский бар; не знал он и того, выяснял ли этот момент при жизни сам Лао Дун; быть в бизнесе первооткрывателем это конечно здорово, но иной раз именно первооткрыватель и прогорает; однако вести разговоры на пустом месте Минляну не хотелось, поэтому он уклончиво ответил:

– Можно, конечно, это дело обмозговать, но тут главное понимать, как яньцзиньцы относятся к сушими.

На родовом кладбище Минляна было захоронено более двухсот человек. Говорили, что самые верхние могилы образовались здесь еще в годы правления императора Цяньлуна, все дальнейшие поколения после смерти находили покой именно здесь. К настоящему моменту история их рода насчитывала уже несколько десятков поколений. Хорошо, если потомки этих нескольких десятков поколений оставались и дальше проживать в Яньцзине, те же, кто Яньцзинь покидал, уже теряли связь друг с другом и о принадлежности к общему роду им сообщала лишь фамилия Чэнь. Попрощавшись с Дун Гуаншэном, Минлян отправился к двоюродному брату Чэнь Чжанцзе, своему дяде по дальней линии, Чэнь Чжанъюню. Чэнь Чжанъюнь отвез Минляна по адресу, где планировалось новое кладбище, оно примыкало к зеленым горам и смотрело прямо на Хуанхэ, место выглядело весьма приятно. Чэнь Чжанъюнь обмолвился, что помимо приятного вида, здесь, как он выяснил, еще и хороший фэншуй; именно из-за приятного вида и хорошего фэншуя, да еще из-за компенсации со стороны государства, народ с удовольствием согласился перенести кладбище. После обеда больше сотни потомков рода Чэнь собрались во дворе дома Чэнь Чжанъюня, чтобы обсудить это коллективное перезахоронение. Чэнь Чжанъюнь напомнил, что с момента жизни самых старших из их предков родилось уже несколько десятков поколений, таким образом на сегодняшний день род Чэней насчитывает уже двадцать шесть ветвей потомков; будет разумно, если во время перезахоронения каждый из потомков будет отвечать за свою ветвь; но есть одна проблема, некий Чэнь Чуанькуй, который представляет одну из ветвей, в настоящее время работает охранником на нефтебазе Юймэня в провинции Ганьсу, ему не удалось так сразу найти замену, поэтому он подоспеет только дня через четыре, стоило ли его ждать или нет? Когда обсуждение переросло в спор, Чэнь Чжанъюнь предложил:

– Я думаю, надо подождать, иначе, если мы перенесем каждый свои могилы, а его могилы оставим среди зияющих рытвин, то нас поднимут на смех… На самом деле, все мы все равно родня… К тому же, одно дело если бы речь шла о месяце или двух, а тут придется подождать лишь четыре дня, так может, подождем?

Выслушав Чэнь Чжанъюня, народ согласно загомонил:

– Раз так, то подождем.

– Подождем, раз всего четыре дня.

Но для самого Минляна эти четыре дня как раз стали проблемой. Вот если бы перенос могил отсрочили дней на десять-пятнадцать, он бы за это время успел смотаться в Сиань и вернуться обратно; но четыре дня были для него ни туда ни сюда; пожелай он сейчас вернуться в Сиань, так через пару дней уже пришлось бы ехать обратно. Не зная, как ему лучше поступить, он позвонил Ма Сяомэн. Та принялась его убеждать:

– Подумаешь, какие-то четыре дня, возвращаться – только лишние хлопоты… Ничего здесь за несколько дней не стрясется… А ты, пользуясь случаем, хоть отдохни немножко.

– Но на эти дни как раз приходится Праздник середины осени, – продолжал колебаться Минлян.

– Этот праздник каждый год проходит, все одно и то же.

Минлян подумал, что Ма Сяомэн в общем-то права. Похоже, обстоятельства складывались таким образом, что ему предстояло остаться на праздники в Яньцзине. Закончив разговор, Минлян неспешным шагом направился к переправе. Когда он оказался у переправы, уже наступил вечер, диск закатного солнца отражался в реке Хуанхэ, воды которой, отсвечивая золотом, стремительно катились на восток. Продвигаясь вдоль берега, Минлян вдруг заметил, что на месте «Мелочной лавки Ма» теперь стоял ночной клуб. На неоновой вывеске клуба переливалась надпись на английском языке: Paris Nightclub. Когда-то здесь проживала семья Ма Сяомэн. Когда Ма Сяомэн исполнилось пятнадцать, ее отчим, Лао Ма, иначе как скотиной его не назовешь, начал ее домогаться. Это из-за него Ма Сяомэн съехала в общежитие, где, забыв про учебу, закрутила роман и в результате провалила экзамены в университет; потом она уехала в Пекин, где работала проституткой; все эти события в ее жизни, если так разобраться, были напрямую связаны с Лао Ма. В один миг пролетело больше двадцати лет, Лао Ма уже умер, мать Ма Сяомэн тоже; о прошлом не осталось и следа. У Ма Сяомэн был единоутробный брат, который работал весовщиком на угольной шахте в Цзяоцзо; его сын, он же племянник Ма Сяомэн, Питер Ма, в настоящее время подрабатывал в их сианьском ресторане «Маршал Тяньпэн». Пока Минлян перебирал в памяти прошлое, из ночного клуба вышла какая-то парочка; на голове у мужчины торчал ирокез, на женщине телепалась майка; женщина сказала мужчине «бай-бай» и пошла в сторону центра, а мужчина, опершись на стоявшего у входа каменного льва, вынул сигарету и закурил; поскольку Минлян их не знал, то никакого дела ему до них и не было; но кто бы мог подумать, что закуривший мужчина, вдруг внимательно уставится на него, после чего окликнет по имени: «Минлян?». Минлян присмотрелся повнимательнее и узнал в мужчине бывшего однокашника Сыма Сяоню. В школе они учились в одной параллели. Его отца звали Сыма Ню, он преподавал в классе Минляна химию.

– Сяоню, – удивился Минлян, – тебе же четвертый десяток, а ты с ирокезом, тебя так сразу и не признаешь.

– Ты когда приехал? – спросил Сыма Сяоню.

– Сегодня утром, – ответил Минлян и принялся объяснять, что приехал из-за переноса родового кладбища, на месте которого планировалось провести скоростную автомагистраль.

Предположив, что Сыма Сяоню ходил в ночной клуб как посетитель, Минлян заметил:

– Еще и не стемнело, а ты уже нагулялся.

– Это мое заведение, пока клиенты не подошли, вышел подышать свежим воздухом.

Они не виделись много лет, было удивительно, что Сыма Сяоню стал хозяином ночного клуба.