за кончик кудряшки. Потом сделал шаг назад и внимательно осмотрел меня. – Ты в самом деле приехала.

– А ты так исключительно красноречив, – поддразнила я. – Можно подумать, что тебе ничего не стоит написать бестселлер ценой в миллион.

Ной рассмеялся, взял мой чемодан, а другой рукой – за руку меня.

– Пошли, а то я оставил машину в неположенном месте.

Я крепко ухватилась за него, направляясь к стеклянным дверям на выход.

– Надо было просто ездить кругами.

– Нет, я хотел, чтобы все случилось именно так.

– Это как?

– Что я увидел, как ты спускаешься на эскалаторе, наши глаза встретились, и я побежал тебе навстречу.

Я залилась смехом.

– Да ты же пялился в телефон, когда я спустилась.

Ной застенчиво пожал плечами.

Его машина стояла на обочине с включенной аварийкой, и, похоже, ему даже не успели еще выписать штраф. Он быстро закинул мой чемодан в багажник и распахнул передо мной пассажирскую дверь, а когда мы отъехали, тихонько выдохнул. И я не знала точно – это облегчение от того, что он не получил штраф, или от того, что я наконец сижу в машине, здесь, рядом с ним.

Два часа спустя, после того как я приняла душ и переоделась в квартире Ноя, мы отправились в одно из его любимых кафе в Санта-Монике. Мы выбрали столик на улице, на свежем октябрьском воздухе, откуда открывался вид на укрытый густой пеленой тумана океанский простор. Мне остро вспомнились вечера на веранде в доме Эша, но Санта-Моника создавала совершенно иное впечатление, нежели Малибу – здесь все казалось куда более живым и реальным, а вдалеке огни с пристани освещали серое небо.

Мы заказали бутылку нелепо дорогого «Неббиоло» – Ной настоял, чтобы именно им мы отпраздновали выход его книги, – и тарелку устриц на двоих.

– Тебе тепло? – спросил Ной, протягивая мне пиджак.

– Все хорошо, – заверила я, – правда. – Я не возражала против легкого бриза с океана, тем более что Ной все равно наклонился и накрыл мою руку своей, сразу согрев меня всю.

– Мне нужно кое-что сказать тебе, – начал он. – И я не хотел говорить подобное по «Фейстайму», поэтому рад, что ты все-таки приехала, и я могу сделать это лично.

Внезапно его голос и выражение лица стали очень серьезными, что было для него совершенно несвойственно. Я заволновалась.

– У тебя все в порядке? – спросила я.

– Ага. – Он замолчал, обхватив мою ладонь своей, нежно поглаживая большими пальцами костяшки. – Но дело в том, что я очень давно хочу кое-что сказать тебе, еще со времен колледжа, но каждый раз что-то мешало и у меня не получалось.

И тут, как по заказу, у меня зазвонил телефон. Бросив взгляд на экран, я увидела имя Чарли. С чего бы вдруг? Мы не разговаривали с того дня, когда я сообщила, что проект потерпел неудачу, и была уверена, что тогда мы разговаривали в последний раз.

– Странно, – сказала я вслух. – Это Чарли.

Я подняла глаза и увидела, что Ной смотрит на меня очень напряженно – неудивительно, учитывая только что сказанное: он хотел сообщить мне что-то важное, и вот опять что-то может помешать. Так что я нажал кнопку отбоя.

– Извини, вряд ли там что-то серьезное, пусть запишет голосовое сообщение.

Ной выдохнул так, словно впервые за несколько дней перевел дух. А может, и за несколько лет.

– Я люблю тебя и хочу быть с тобой, – произнес он так быстро, что я с трудом разобрала и переспросила:

– Что?

На самом деле отчасти я просто хотела снова услышать эти слова – «я люблю тебя».

– Я с самого колледжа хотел сказать, что чувствую к тебе, но мироздание постоянно мешало. Сначала умерла твоя мама, потом ты встретила Джека, потом опубликовала книгу, а потом… – Он умолк, а я вспомнила все глупые ошибки, которые совершила за это время, и поняла, что самую большую сделала, когда уехала прочь от Ноя. – И я все думал, – продолжал он, – что, может, нам просто не суждено быть вместе. Возможно, мироздание не давало мне сделать признание по какой-то ему одному известной причине. Но к черту это мироздание! Я больше не хочу жить в разлуке с тобой, вот что я хотел сказать. Я люблю тебя. Люблю, Ливви.

Он хотел признаться мне все это время?

– С самого колледжа? – переспросила я. Ной кивнул с таким смущенным видом, словно только после моего вопроса осознал, что держал чувства в тайне целых десять лет, и теперь не мог в это поверить.

– Ной, – я слегка сжала его руку, – как жаль, что ты не сказал мне этого тогда. Но, впрочем, возможно, так даже лучше.

Он сразу упал духом и опустил взгляд.

– Почему? Потому что это не взаимно?

Я покачала головой.

– Нет. Потому что в тот момент я бы все испортила. Ты помнишь, в каком неадеквате я находилась на последнем курсе? Не исключено, что я еще не пришла в себя даже ко времени публикации «Всех маленьких огоньков».

– А теперь? – Ной слегка приподнял брови, и говори мы о чем-то другом, я бы решила, что он сейчас подначит меня насчет того, что и полгода назад, в Малибу, мое поведение нельзя было назвать адекватным. И мне пришло в голову, что он любит меня в том числе и за это, а не вопреки. Возможно, он любит меня просто такой, какая я есть. Адекватной и не очень.

– А теперь, – снова сжала я его ладонь, – я тоже хочу быть с тобой.

Если бы я решила описать то, что произошло между мной и Ноем вслед за этим разговором, в предстоящем, отчасти основанном на реальных событиях, романе, это оказалась бы самая горячая сцена секса из тех, что я когда-либо писала. Но некоторые слишком личные моменты даже нет смысла пробовать переносить на бумагу.

Ной знал меня лучше кого бы то ни было, и когда его ладони скользили по моей обнаженной коже, создавалось впечатление, что он уже прекрасно знает каждый сантиметр моего тела, знает, где и как меня касаться. Он в совершенстве улавливал и реагировал на каждое мое малейшее движение, на каждый самый тихий звук.

А когда несколько часов спустя я уже была готова соскользнуть в сон, лежа, обнаженная, частично поверх него, ощущая, как он лениво перебирает мои кудряшки, последней моей мыслью стало, что я никогда в жизни не чувствовала себя такой удовлетворенной и в то же время расслабленной.

А потом, перед самым рассветом, мне приснилось, что я снова в Малибу.

Я бродила по пляжу,