На улице к ним присоединяется Оливия с дорожной сумкой Шарлотты, которую бросает на заднее сиденье. Лукас открывает ей дверцу.

– Все ведь будет хорошо? – спрашивает она.

Он кивает, стараясь не выдать себя нечаянной гримасой.

Она берет его за подбородок и заставляет посмотреть ей в глаза.

– Не глупи.

– Не буду, – ухмыляется он.

– Лукас, – предупреждает она.

Он вздыхает.

– Обещаю. – Ложь. Но иногда приходится врать, чтобы не сделать больно тем, кого любишь.

При условии, что он еще в состоянии и кого-то любить.

– Позвоню завтра. – Оливия садится за руль. Лукас закрывает дверцу. Мотор оживает, и машина съезжает с дорожки. Она смотрит на него и машет рукой, но продолжает смотреть, как будто видит в последний раз.

Если бы она знала.

Лукас поворачивается к заливу и вдыхает океанский воздух, пытаясь избавиться от той гнили, что есть в нем. Взглянув последний раз на родительский дом, он идет к краю воды с грузом грехов, своих и отца, на плечах.

День 8-й

По настоянию матери Оливия везет ее к себе. В доме Блейза Шарлотта чувствовала бы себя некомфортно. Оливия не возражает, звонит Блейзу, и они с Джошем встречают ее там. Блейз привозит два бургера. Шарлотта от них отказывается и отправляется прямиком в постель. Блейз кладет бургеры перед Оливией, и она, как ни удивительно, проглатывает их, и глазом не моргнув. Гораздо труднее принять новую информацию. Она – дочь убийцы. С этим придется подождать, пока она найдет Лили или выяснит, что с ней случилось. Ее приоритет – Джош, и ради него она должна сохранять благоразумие.

После обеда Блейз устраивается на диване. Оливия расхаживает по кабинету. К разговору она не готова, чувства растрепаны. Нет даже внятного понимания того, что сделал Дуайт с Бентоном, Лили и Джошем. Одного за другим так или иначе он заставил их замолчать. Воспринять всю ситуацию не получается, так что остаток ночи Оливия проводит в компании с Малиновой Волной. К половине шестого она уже валится с ног. Отец убил человека. Возможно, он убил Лили. Привлекать полицию не хочет Лукас. Но просто сидеть сложа руки невозможно.

Присев на край дивана, она расталкивает Блейза. По ее лицу текут слезы.

– Эй, эй, что случилось? – Он садится и обнимает ее за плечи.

– Вчера я была не готова поговорить.

– Я так и понял. Что произошло? – Он гладит ее по мокрой щеке.

– Мой отец. Он столько всего натворил. Он… – Договорить не получается – острая, резкая боль пронзает грудь. Еще на прошлой неделе у нее был любящий, заботливый отец. На этой неделе… Он самый ужасный человек из всех, кого она знает. В ее душе, там, где жила любовь к нему, теперь зияющая дыра.

– Давай-ка я приготовлю нам кофе, – говорит Блейз.

В кухне Оливия рассказывает, а он варит кофе. Пункт первый. Лили – ее единоутробная сестра, и Дуайт не возвращается домой. Она не может это объяснить, но чувствует, что не увидит его больше. Что-то такое было в глазах брата. С Лукасом, когда его не было в городе, случилось что-то ужасное, и, похоже, это ужасное коснулось и Дуайта.

– Лет тридцать назад погиб один из наших соседей. Помнишь? Его убили. Нанесли несколько ударов кухонным ножом. Мальчишки нашли его тело на берегу в конце улицы.

– Помню, но смутно. В то время дело было громкое, да?

Оливия кивает. Ей тогда исполнилось пять, и большую часть информации, касающейся того случая, она получила много позже, читая статьи из старых газет.

– Преступление так и не раскрыли, но полиция допросила всех, кто вызвал подозрение. В число подозреваемых попал и мой отец. Некий свидетель видел его на улице примерно во время убийства. Отца отпустили из-за алиби, которое обеспечила моя мать. Скандал фактически уничтожил его шансы на избрание в конгресс. Это была первая попытка Дуайта провести политическую кампанию. Ему пришлось выйти из нее, что очень его расстроило.

– При чем здесь Лили?

Оливия смотрит на подставку с ножами, и ей становится не по себе. Ножи она получила в подарок вместе с домом. Он сказал тогда, что набор – их с Шарлоттой свадебный подарок, которым они больше не пользуются. Для кухни в новом доме купили другой.

И вот теперь в лицо бьет волна жара. Дрожащими руками она поднимает чашку с кофе. Пользоваться этими ножами она больше не сможет, если не хочет представлять тот или другой в руке Дуайта.

А как же Джина Сент-Джон, вдова Бентона? Лет десять назад она переехала в Техас. Шарлотта говорила, что Джина снова вышла замуж. Вспоминает ли она о покойном Бентоне или оставила прошлое в прошлом? Лукас не хочет привлекать полицию, не хочет, чтобы дело открыли заново. Чего он боится? И что, если Оливия анонимно сообщит Джине, как все было на самом деле? Желудок не принимает выпитый кофе. Она кладет руку на живот, и Блейз моментально оказывается рядом.

– Ты в порядке? Что-то выглядишь не очень.

Оливия переводит дух и кивает, а потом поворачивается к Блейзу.

– Тот убитый, Бентон Сент-Джон, он – отец Лили.

Блейз отставляет чашку.

– Ничего себе. Если бы полиция знала…

– Тогда у них были бы более веские основания подозревать отца. Все это дело могло закончиться для него совсем иначе. Но тут вот какая штука. Вчера вечером мама призналась, что Бентона убил отец, а она его покрывала.

Блейз смотрит на нее, раскрыв рот, но слов не находит. Потрясенный новостью, он переступает с ноги на ногу и наконец заключает ее в объятия.

– Мне так жаль…

Ее трясет. Переживания и потрясения последних сорока восьми часов изливаются рыданиями.

– Где он сейчас? – спрашивает Блейз, когда Оливия успокаивается.

– Не знаю. Мама говорит, что домой он не вернется. – Она шмыгает носом и думает о Лукасе. Что-то такое было в его глазах, что-то безумное. Синяки и царапины на руках и лице. Лукаса не было три дня. И ровно столько же ей не звонил Дуайт. Не звонил и не отвечал на сообщения.

Блейз берет ее руки в свои.

– Что тебе нужно от меня?

Она показывает на набор ножей.

– Их подарили на свадьбу моим родителям. Мне они достались вместе с домом. Отец хранил набор со всяким хламом на чердаке. Можешь убрать их с моих глаз?

Доходит не сразу, а когда доходит, Блейз бледнеет и кивает.

– Понял. Сейчас.

Он кладет ножи вместе с подставкой в пакет и выходит.

Оливия сидит на краешке кровати с чашкой теплого кофе и смотрит на спящую мать. В какой-то момент, словно ощутив ее присутствие, Шарлотта шевелится, сдвигает маску для глаз, поднимает голову и, поводив взглядом по сторонам, останавливается на дочери.