- Лесита! – подбежал Вакин к девочке и крепко обнял её.

- Папа, папочка, где же ты был? – сказала та. – Почему ты не искал меня? Мне было так страшно.

- Я искал, я искал, - зарыдал рыжебородый, целуя дочурку. – Я жил в лесу. Я разворошил все норы и берлоги.

Его друзья остановились в десяти метрах от них и с подозрением смотрели на девочку.

- Видите? – повернулся к ним Вакин со слезами на глазах. – Это она! Моя Лесита. Это не дагрот.

- Но это невозможно… - помотал головой лесоруб, правивший лошадьми. Самый высокий из всех. – Как ты выжила? Где ты была всё это время?

- Привет, Пайн, - улыбнулась ему малышка. – Я нашла пустую нору с запасами ягод и мёда и жила там.

- Чушь, - произнёс другой лесоруб - со светлыми усами, обрамляющими рот и подбородок. - Отойди от неё, Вакин.

- Нет, папочка, - Лесита ещё сильнее прижалась к отцу. – Подойдите, - посмотрела она на остальных, - и убедитесь, что это я.

- Отойди от неё, Вакин, - сказал черноволосый лесоруб без растительности на лице. – Это дагрот.

- Нет! – вскрикнул рыжебородый. – Это моя Лесита.

Он встал с девочкой на руках.

- Видите? – сказал он друзьям, внимательно изучающим пространство между ребёнком и землёй. Сумерки делали их изучение весьма поверхностным. – Это не дагрот.

- Сейчас проверим, - произнёс черноволосый и завёл руку с топором назад, замахиваясь.

- Он попадёт тебе в ногу! – сказала Лесита отцу. – Что ты делаешь?! – нахмурилась она на метящегося в них лесоруба.

- Эй, не вздумай! - крикнул ему Вакин. – Без ног меня хочешь оставить?

- Да я яблоко сшибал с головы, - уверенно заявил тот и резко махнул рукой в их сторону, делая вид, что бросает топор.

Девочка выскользнула из рук рыжебородого, быстро пролетела четыре метра в сторону и зависла над небольшим кустом. В ту же секунду огромная пасть выскочила из-под земли и схватила её «отца».

- Вакин! – закричали его друзья и кинулись на огромное рыло.

Существо серого цвета с большой головой, узкими глазными щелями, толстым, цилиндрическим телом и четырьмя мощными лапами с огромными когтями выкарабкалось из своего земляного укрытия и стало перемалывать ошарашенную добычу двадцатисантиметровыми зубами. Громкий хруст и крики несчастного аккомпанировали этому действу.

Монстр был в два раза больше земного слона, и его угловатая голова с длинным прямоугольным рылом отвечали за треть представленного вами размера. Волосяной покров практически отсутствовал – гладкая кожа разбавлялась редкими морщинами. Сотни извивающихся щупалец – толщиной от пальца человека до ноги орка, - торчали из его спины и постепенно расправлялись ввысь, делая его похожим на гигантский корнеплод с ботвой. Длина тонких и толстых стеблей ботвы была примерно одинаковой: около семи метров.

Пока чудо-юдо перемалывало Вакина – этот процесс занял семь секунд, - не обращая ни малейшего внимания на яростно колотивших его топорами лесорубов, «Лесита» распалась на десятки разноцветных щупалец, вытянулась в высоту и встала бок о бок с другими «стеблями», поменяв все цвета на серый.

- Бесполезно! Бежим! – крикнул лесоруб, правивший лошадьми.

Он был чертовски прав. Их топоры только царапали монстра, а локти почти вылетали из суставов от сильной отдачи после ударов. Если бы они били дагрота (а это был именно он) с завязанными глазами, то решили бы, что бьют камень, обтянутый толстой кожей.

Шея, паховая область и морда чудища не отличались по «каменности» от его боков. Слово «невозможно», наряду с озвученным «бесполезно», всё ярче горело в сознаниях лесорубов и всё сильнее тянуло их дать хороший спринт в сторону дороги.

Закончив с «первым блюдом», монстр повернул рыло к здоровяку со светлыми усами, резко схватил его пастью по диагонали и снова включил свою «мясокостерубку».

- Адин! Нет! – крикнул черноволосый. – Бежим!

Лесорубы бросили топоры, чтобы их хорошему спринту ничего не мешало, и рванули к оставленной на дороге повозке.

Дагрот посмотрел им вслед, дожёвывая остатки Адина, и пустился в погоню. Пробежав двадцать три метра, понял, что эта бесполезная затея не принесёт ему вкусных калорий, развернулся и быстро потопал вглубь леса.

Если б лесорубы знали, что он не бежит за ними, если б они не были так напуганы и поспешны в своих действиях, то, конечно, не загнали и не исполосовали бы так кнутом и палками своих лошадей, к тяжести доверху гружённой телеги которых прибавились ещё два центнера (кучер не в счёт – с его тяжестью лошади давно смирились) дрожащей, кричащей и ёрзающей туда-сюда плоти.

Глава 24

Габриэль бежал по лесу осторожно и далеко не на полной скорости. Любимая, крепко обхватившая его руками и ногами сзади, тормозила поиски добычи своим присутствием, хоть и требовала «поддать газу» голосом. Ветки, кусты и юные деревья, через которые он проносился в одиночку, даже не замечая, представлялись ему сейчас опасными, колючими и травмирующими. Он лавировал между ними, одновременно удаляясь от страшных рыков и воплей, которых становилось всё больше.

«Где эти медведи? – вслушивался он в палитру окружающих звуков. – Давно он медвежатинку не ел. Такой лось там здоровый стоял. Может вернуться к нему? Обойдутся без медвежатинки сегодня»

На самом деле «там стоял» не лось, там встал на четвереньки и обнюхивал землю худой леший: высокий стройный монстр с большой оленьей мордой, огромными раскидистыми рогами и длинными, сильными конечностями. Худые лешие считались слабее толстых, но всё равно относились к категории сильных монстров. За них давали от трёхсот до пятисот золотых.

Медвежье рычание, раздавшееся в километре от нашей парочки, спасло эльфийку от стрессовой встречи с «лосем».

«Живи, лось» - подумал вампир и повернул на искомый звук.

- Можно я? – достала лук Дариэль, когда он поставил её на землю в полуста метрах от крупного мишки.

Последний не спеша топал по лесу и не подозревал о четырёх, наблюдающих за ним, глазах. Два из них видели каждую шерстинку на его теле и ещё два – только тёмные очертания. Сгущающиеся сумерки всё больше сливали тёмные очертания с окружающей темнотой