— Что? Всех схватили или перебили? — вскочил из-за стола Завелли.

— Убили, но…

— Ни одного не взяли живьем? Эх, этот Фукс! — не давал Юнгу закончить фразу Завелли.

— Герр майор… отряд фельдфебеля Фукса… погиб на поле боя… — выдавил из себя Юнг и опустил голову.

Завелли подошел к нему вплотную и закричал:

— Что?! Что?! Ты ошалел?! Лжешь! Лжешь! — изрыгал он из себя, захлебываясь от ярости.

— Нет, герр майор, донесение…

Завелли выскочил из кабинета и побежал в шифровальную комнату.

— Срочно соедини меня с капитаном Лангом! — крик ну л он радиооператору.

— Слушаюсь! — ответил тот, подал майору микрофон и повернул ручку радиостанции.

Треск, свист в динамике — и послышался слегка измененный голос Ланга, который докладывал:

— Здесь резерв, докладываю… Найдены все… Фукс и его люди убиты… Оружие, обмундирование и документы забраны. Бандиты ушли…

Завелли бросил микрофон, с минуту тер себе лоб, будто только что очнулся после глубокого сна, а затем, пошатываясь, вышел из шифровальной комнаты. Никто не смел подойти к нему…

Их привезли вечером, положили у входа в казармы и прикрыли одеялами. Рядом в понуром молчании выстроились две шеренги солдат. Завелли, Фриватт, Ланг и весь офицерский состав приближались медленным шагом. Хайден поднял одеяло. Подошедшие в молчании смотрели, на трупы Фукса и его солдат. Их едва можно было узнать, они все были залеплены грязью и изрешечены пулями. Рядом лежали останки Шумарского.

— Закрой! — прохрипел Завелли. — Это ужасно… — И уставился взглядом прямо в лицо капитана Ланга. Тот понял смысл взгляда шефа и опустил глаза. Ланг отдавал себе отчет в том, что его первая операция в Беловежском пуще, которая должна была принести ему лавры и славу, оказалась проигранной.

Убитых похоронили на второй день. Сделали это без лишнего шума, чтобы как можно меньше людей узнало о гибели отряда фельдфебеля Фукса.

Новость, услышанная от Иорста, застала Штангера врасплох. Он не думал, что дело примет такой оборот. В огромной массе военнопленных Клаузер мог легко затеряться, тем более что в штрафной роте он выступал под другой фамилией. Необходимо было не допустить этого. Правда, Штангер высылал отрывочные сообщения о личности Клаузера и роли, какую он играл в разведцентре «Хорн», но советские контрразведчики не знали большинства «мероприятий» этого палача и преступника. Поэтому следовало тотчас же проинформировать командование, чтобы Клаузер не ушел безнаказанно. Поскольку передать обширную шифрограмму с помощью радиостанции было невозможно, Штангер решил использовать каналы связи Хелен.

Комната была обставлена по-деловому: письменный стол с чернильным прибором да два стула. Маленькое окно Закрывала сетка. По комнате, заложив руки за спину, прохаживался мужчина в гражданском, но во всех его движениях чувствовалась военная выправка. Среднего роста, коренастый, с коротко подстриженными волосами, посеребренными на висках. Через весь лоб и правую щеку тянулся широкий и глубокий шрам. Это был майор Георг.

Прохаживаясь, он думал о следствии, которое ему предстояло начать через несколько минут. И хотя ему не в первый раз приходилось допрашивать военнопленных, каждый новый интересовал его своей индивидуальностью, своими, ему лишь присущими чертами. Он помнил все свои встречи с фашистами: сначала в Испании, потом, когда действовал на невидимом фронте в Третьей империи, и вот теперь здесь, на Востоке. Ему, как правило, удавалось уже с первого взгляда отличить мелкого уголовника от матерого убийцы, обычного шпиона от аса разведки. Но иногда он и ошибался, так как следствие вскрывало нечто иное и изменяло его первоначальное представление.

Он любил свою работу, эту борьбу умов, как называл ее сам. Свои задания он выполнял так, что начальство всегда оставалось им довольно, и его считали хорошим специалистом.

Наконец майор перестал ходить по комнате, сел, открыл ящик стола, достал дело и просмотрел его страничку за страничкой. Его интересовало, какую тактику защиты и уверток выберет тот, кого ему предстояло допросить через минуту.

В коридоре послышались шаги. Кто-то постучал в дверь.

— Войдите, — ответил он.

— Товарищ майор, пленный доставлен, — доложил солдат, открыв дверь…

— Ввести! — приказал майор Георг.

Двое солдат ввели пленного. Он был в мундире немецкого офицера, но без знаков различия. Немец слегка поклонился, встал в покорной позе у дверей и быстрым взглядом окинул мужчину, сидевшего за столом. Майор, в свою очередь, тоже взглядом оценивал пленного: щуплая фигура; продолговатое, обезображенное оспой лицо; выпирающий подбородок; узкий, сжатый рот; бегающие глаза, прикрытые толстыми стеклами пенсне; редкие волосы.

В какое-то мгновение майору показалось, что он у лее где-то видел этого человека. Но где? Он лихорадочно вспоминал. Может, в Берлине, Гамбурге, Штеттине, Кенигсберге, когда он действовал там среди них на невидимом фронте?… Нет, не мог вспомнить.

— Садитесь, — проговорил майор по-немецки, с берлинским акцентом, показав пленному на стул. Выпрямившийся, настороженный, тот сел. Майор достал из ящика стола несколько листков бумаги. — Ваша фамилия?

— Теодор Иллгер.

Майор пристально взглянул в лицо сидевшего перед ним человека в мундире офицера вермахта и, улыбнувшись, медленно и четко произнес:

— Совпадает только одно… имя! Предупреждаю, господин Клаузер, что мы многое знаем о вас…

Пленный побледнел, но ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Повторяю: мы многое знаем о вас. Надеюсь, что вы, как сотрудник разведки, должным образом оцените это. Чистосердечное признание может изменить вашу судьбу в лучшую сторону. Итак, слушаю вас, капитан Клаузер. Подтверждаете вы свою настоящую фамилию?

— Да, я скажу вам всю правду, скажу как коллеге по профессии. Буду давать только правдивые показания. Мое настоящее имя Теодор Клаузер.

— Возраст?

— Пятьдесят семь лет.

— Место рождения?

— Берлин, Ванзее.

— Звание?

— Капитан.

— С какого года работаете в разведке?

— С тысяча девятьсот восемнадцатого.

— У кого начинали работать?

— У полковника Николаи.

— Подготовка?

— Двухлетняя школа разведки в Берлине, а потом практика в различных разведцентрах.

Следователь медленно записывал ответы пленного.

— Где работали?

— До тысяча девятьсот тридцать четвертого года в Центральном управлении в Берлине, потом в «Асте—Гамбург». В ноябре тысяча девятьсот тридцать девятого года был направлен в Польшу. Работал в отделе разведки под условным названием «Валли I», под Варшавой. Летом тысяча девятьсот сорок первого меня перевели в Центр разведки в Беловеже. Там я находился до июня тысяча девятьсот сорок третьего года. Оттуда меня выслали на Восточный фронт, где я попал в плен.