Казалось, сегодня она решила узнать о нем «все». Спасибо, хоть не «любит ли он шелковое белье?», «предпочитает ли спать голым?» и не «как относится к нетрадиционному сексу?». Однако вечер еще не закончился, и подобные вопросы вполне могли прозвучать.

– Ани, зачем тебе все это знать обо мне? Я обычный мужик, ничем не примечательный.

– Ну, как же… Ты примечательный всем. Ты умный, хоть стараешься не показывать этого, серьезный, хоть постоянно прячешься за шутками, ты – человек слова и чести. Очень деликатен и вежлив, никогда не ставишь в неудобное положение, не забываешь о мелочах, заботишься о тех, кого любишь…

– Так, хватит. Ты решила меня окончательно смутить?

Ее губы, оттененные розовой помадой, многозначительно улыбались, а глаза казались бездонными. Почему-то «во всеоружии»: с прической, в элегантной одежде и с полным макияжем, Ани казалась ему более далекой – эдакой красивой незнакомкой, к которой он трепетно желал, но боялся приблизиться. Ани в кроссовках и с хвостиком – это знакомая и близкая Ани. Ани в вечернем платье – это глубокая мистическая натура, от которой непонятно чего ожидать.

– А давно ты состоял в серьезных отношениях?

Дэйн долго возил по тарелке кусочек свинины – если бы не поставивший в тупик вопрос, давно бы съел его.

– Такие вещи либо спрашивают в двустороннем порядке, либо не спрашивают вовсе.

Хозяйка «бала» улыбнулась и потупилась. Правда, вовсе не смущенно.

– Ну, я бы ответила тебе, если бы что-то помнила. А так могу только выдумывать. Давай предположим, что, если это и бывало, то очень давно, и ничего примечательного я оттуда не вынесла.

– Хитро. В таком случае, могу ответить, что я и сам очень разборчив, что означает, в этом доме до тебя никто не жил. Такой ответ тебя устроит?

– Более чем.

Она, действительно, выглядела довольной.

– А где ты нашел Барта? Почему вообще решил завести собаку?

Чтобы потянуть время, Дэйн притворился, что желает съесть сразу три канапе – вкусно, мол. Долго жевал, пытался придумать, как бы покороче, но поправдоподобнее наврать.

– Я нашел его на улице, роющимся в мусорных баках. Он был очень тощим, голодным и ничьим – я не смог пройти мимо, забрал к себе. – Почти правда. – Долго вымывал из его шерсти блох и учил вести себя прилично. В итоге получился хороший пес.

При звуках собственного имени, уши овчарки пошевелились.

– Очень хороший. Даже не верится, что такой мог найтись на улице.

– Может, сбежал? Или выкинул кто?

– Идиоты, если выкинули.

– А ты сама – кого бы завела, если бы была возможность? Ну, предположим, у тебя обнаружится приличная квартира и полное отсутствие животных. Взяла бы, например, кота?

– Они же стоят баснословных денег!

– Ну, если бы могла. Если бы были средства?

– Нет, наверное, я бы тоже взяла собаку. Не знаю, маленькую или большую – какую-нибудь. Мне очень нравится бегать по стадиону не в одиночку. А ты мне компанию не составляешь.

– Если я буду бегать по стадиону каждое утро, то быстро стану «дрищем», и кормить меня надо будет в три раза больше.

– Я согласна.

Это прозвучала так глубоко и так многозначительно, что Дэйн ощутил себя стоящим у ее стула на коленях, с протянутой в ладони коробочкой.

«Ани… Ты будешь моей женщиной? Навсегда? Насовсем? С таким идиотом, который не бегает с тобой по утрам по стадиону, но который безмерно ценит твое присутствие в своей убогой жизни…»

Эльконто не смог доесть последний кусок с тарелки, хоть и не чувствовал себя сытым – знал, что тот бы встал поперек горла, – как не смог и посмотреть после этих слов в ее глаза.

– Я что-то не так сказала? Да? Что-то не то?

– Нет,… просто…

– Что?

Его смущенное молчание затянулось, а Ани занервничала. Ее щеки порозовели, вилка в пальцах задрожала, а тело передернулось, будто короткое и обтягивающее платье вдруг показалось слишком открытым, слишком тесным. Им обоим вдруг захотелось свежего воздуха. И прекратить эту пытку не вовремя, судя по всему, устроенным ужином.

– Просто… Мы сидим тут… Ты задаешь вопросы, и ты такая… непривычная. В этом платье, с этим макияжем… Как будто незнакомая…

– Я тебе не нравлюсь?

Теперь она точно чувствовала себя не в своей тарелке – стала прежней Ани – не многозначительно улыбающейся, а смущенной, растерянной и подавленной. Дэйн видел, ей хотелось встать из-за стола, собрать тарелки, быстро все перемыть и удалиться к себе в спальню. Сделать вид, что ничего не было.

– Нравишься. – Ответил Дэйн честно, и ее рука, трущая плечо под бретелькой, застыла, а в глазах появилась надежда – не все еще испорчено, не все она сделала не так. – Просто я никогда не видел тебя такой… красивой. И я смущаюсь. Мне кажется, я не в своем доме и не знаю, как себя вести. Ты – новая для меня сегодня. И этот ужин – я не ожидал всего этого, честно. И не знаю, как тебя благодарить. Никто никогда не готовил для меня такие вкусные блюда и не сервировал стол при свечах.

– Ты можешь просто поцеловать меня. Разок. – Увидев, что на лице Эльконто тут же нарисовалось отчуждение, Ани быстро поправилась. – В щечку…

– Ани…

– Да-да, я помню.

Она потупилась, поникла, и он почувствовал себя, прости Создатель, козлом, и поэтому постарался ответить, как можно мягче.

– Нам не стоит двигаться в этом направлении, пока к тебе не вернется память.

Ани-Ра вдруг отбросила на стол вилку, неожиданно разозлилась, вся задрожала.

– Да, что же там такого, в моей памяти, что мы не можем один раз поцеловаться? Ведь ты же сказал, что я тебе нравлюсь, а ты – это очевидно – нравишься мне. Что в ней такого? Что?!

– Ты вспомнишь.

Меньше всего он хотел, чтобы в глазах сидящей напротив девушки блестели слезы. Только не это… Пусть вечер закончится не так, как-то иначе…

– Скорее бы!

– Помяни мои слова, Ани – не торопись с этим.

– А я хочу! Хочу, чтобы заполнился пробел, хочу вспомнить, что бы там ни было и хочу пройти через это, чтобы мы могли двигаться дальше…

– Но зачем тебе это, Ани?

– Затем, что мне нравится строить дальнейшие планы. И строить их с тобой! Неужели не ясно?

Она была готова разрыдаться – наплевать на чинный вид, на потекшую впоследствии тушь, наплевать на то, что королевы на шпильках не плачут.

Дэйн откинулся на стуле, опустил взгляд на собственные руки, покачал головой и прошептал:

– Беда…

– Что? Что ты сказал – беда? Потому что мне хочется строить планы с тобой?