а когда понял, что ещё чуть-чуть и задушит Злату, то резко остановился и встал с постели, оставив едва дышащую девушку.

– Зверь, – хрипло прошептала она с ненавистью.

– Тёмный Воин, – отозвался Флэк. И схватив Злату, стащил её с кровати. Поставил посреди комнаты и толкнул в спину, – иди отсюда и больше не возвращайся! Видеть тебя не хочу. Если так сильно хочешь жить, убирайся из Лимана.

Злата ничего не ответила, пытаясь прикрыться разорванным платьем, и бросилась к двери. Створка неожиданно распахнулась ей навстречу, и девушка в ужасе отпрянула в сторону. На пороге стоял взъерошенный Вик. Опешив, он остановился и переводил взгляд с полуголого Флэка на растрепанную рыжеволосую чужестранку. Она бросила гневный взгляд на Странника и, отпихнув Ворона, выбежала из комнаты.

– Что произошло? – спросил Вик, хотя вопросы тут были излишни.

– Показал ей, что такое настоящая жизнь. Как у всех в этом проклятом городе.

– Да что с тобой, Флэк? Ты творишь ужасные вещи. А как же Мэй? – Вик даже на мгновение забыл, зачем пришёл, настолько сильным было его потрясение.

– Мэй здесь не при чем, – Странник неспешно подошёл к шкафу и достал оттуда чистую рубашку и анорак, бросив их на стул.

– Как? Ты же испытываешь к ней какие-то чувства, а тут… Вот с этой… В постели. Господи, Флэк! Тебе самому не противно?

– Я просто хотел её. А потом это переросло в желание сделать больно, когда у тебя болит зуб, ты нарочно давишь на него, чтобы усилить боль. Вот и здесь так же. Она – как больной, гнилой зуб. Пусть испытает то же, что и тысячи женщин по всей стране. Именно через постель, через свою напыщенную сексуальность и красоту, она проложила себе дорогу к Правителю, к власти. Тогда как большинство зарабатывают постелью себе на кусок черствого хлеба, в лучшем случае – на отдельную комнату и пару новых туфель раз в год. Я не знаю, Вик, почему так.

– У меня нет слов поддержки для тебя, потому что то, что ты делаешь в последние дни – ужасно и отвратительно. Ты превращаешься в монстра, и я боюсь за тебя, твой разум, – Вик стоял, бессильно опустив руки, перед его глазами всё ещё стояла до смерти испуганная Злата, с яркими красными кровоподтеками на шее, и безумный Флэк. – Я пришел за помощью, но уже не уверен, что готов её принять.

– Говори. Что-то с Даяной? – Флэк безразлично надел на себя анорак, взял меч, закинув его за плечи и повернулся к Вику. Глаза снова приобрели привычный ярко-голубой оттенок, никаких следов безумия и злости.

– Да. Она рожает. И я хотел бы, чтобы кто-то был с нами. Пока мы отсутствовали, вокруг её дома были замечены подозрительные личности. Мы не стану рисковать. Если ты не поможешь мне, я попрошу Всадника. Или на крайний случай Ториуса.

– Не надо. Я обещал, значит, помогу, – Флэк направился к двери. – Идём?

– Да. Чтобы было быстрее Оливер перенесет нас, спускайся в гостиную.

Они вышли из комнаты и в мрачном и волнительном молчании зашли в гостиную, где их уже ждал Оливер. Спустя мгновение Воины стояли перед домом Даяны, поливаемые дождем. Всадник мгновенно вернулся в убежище, чтобы не вызывать подозрений и не мокнуть. Вик и Флэк зашли в дом. Сегодня здесь было темно и тихо. Медленно они прошли в дальнюю комнату.

На широкой кровати лежала бледная Даяна, на прикроватном столике горел тусклый светильник, за окном стучал дождь, и легкий ветер задувал в открытое окно, капли падали на пол, собираясь в лужицу. Даяна увидела Вика и слабо улыбнулась ему.

– Как ты? – подбежал к ней Вик, взяв за руку. – Хуже?

– Пока терпимо, – еле слышно произнесла она. Губы её были бледными, похоже, что схватки начались достаточно давно, и она порядком утомилась.

– Может, врача? – спросил Флэк. Его настолько поразил беспомощный вид Даяны, что он забыл свою ненависть к Злате и всем людям. Единственным желанием было – помочь этой женщине, избавить её от боли и мучений.

– Нет! Это может быть слишком опасно, я не позволю вам так рисковать, – запротестовала Даяна.

– Если что-то пойдет не по плану, я приведу доктора. Пока справимся сами, – Вик ласково провел бледной рукой по лицу Даяны, заметив, как она напряглась и закрыла глаза, пытаясь справиться с болью. – Флэк, принеси-ка воды и полотенце.

Флэк вышел в кухню, набрал воды, захватил полотенце и, бросив тоскливый взгляд на аккуратные занавески, вернулся в комнату. Даяне становилось хуже с каждой минутой, она не могла лежать, сидеть или стоять. Вик помогал ей принять удобное положение, шептал что-то на ухо, утешал. Она часто дышала, а иногда и вовсе задерживала дыхание. Флэк больше не мог смотреть на эти мучения и вернулся на крыльцо. Дождь всё ещё шёл, скоро ночь перевалит за половину, возможно ли в такой час найти врача, если Даяне понадобится помощь?

Странник сел на верхнюю ступеньку и осматривал двор – по листьям цветов и кустов стучали капли, дорожка и вовсе превратилась в маленький водяной поток, никакого движения вокруг. Вдруг Флэк представил вместо Даяны свою мать, которая в мучениях родила двоих детей – у неё не было надежды на помощь. Она могла бы погибнуть или сама, или вместе с ребенком. Разве новая жизнь стоит таких страданий? И как она после всего этого могла любить своих детей? Почему любовь именно такая, не приходит сама по себе, а только после мучений? И как самоотверженно ведет себя Вик, помогая и участвуя во всём. Смог бы он, Флэк, поступить так же? Если бы Мэй была на месте Даяны, а он на месте Вика? Нет. Странник помотал головой, прогоняя странные мысли. Он никогда не заставит Мэй страдать. Конечно, он не мог знать, что Вик успел отправить ворона с сообщением для неё о том, что с Флэком совсем плохо, а она ответила кратко: «Пусть приходит».

Странник закрыл глаза и просто слушал дождь. Он сосредоточился на звуках окружающего мира, чтобы не думать, не вспоминать. Ему казалось, что прошла целая вечность, когда на его плечо опустилась тяжелая рука Вика.

– Побудь с ней, нужен врач. Боюсь, что без помощи нам не справиться. Что-то пошло не так, – голос Вика дрожал, как и руки.

– Что мне делать? – Флэк с трудом возвращался в привычный мир.

– Ничего! Просто будь рядом, я быстро, – с этими словами Вик обернулся большим черным вороном и улетел в ночь.

Флэк торопливо вернулся к Даяне. Выглядела она гораздо хуже, чем некоторое время назад. Лежала