— Вы решите, что я… сумасшедшая.

Он улыбнулся.

— Я люблю сумасшедших. Так что не смущайтесь.

— Я думала о Фельдмане. Что, если это он? Что, если он и есть Ромео?

— Что вам дает основание так думать?

Только потому, что тон его был бесстрастным, Сара решилась на откровенность.

— Фельдман и Мелани вполне могли быть любовниками.

— Этого обстоятельства недостаточно для того, чтобы подозревать Фельдмана, — возразил Аллегро.

Она отвернулась. Насколько легко ей было представить Мелани и Фельдман в роли любовников, настолько же абсурдной казалась мысль о том, что психиатр мог быть тем маньяком-убийцей, который зверски насиловал женщин и крал их сердца.

Вагнер позвонил Эмме Марголис в начале второго ночи. Несмотря на столь поздний час, она тут же сняла трубку.

— Похоже, я вас не разбудил.

— Кто может спать сейчас?

— Я звоню от Сары. Кто-то пытался пробраться к ней в квартиру. Мы с Джоном хотим, чтобы она на какое-то время переехала отсюда. Она говорит, что переселится в отель, но я…

— Сейчас же везите ее ко мне, — взволнованно произнесла Эмма. — Она может жить у меня, сколько ей захочется.

— Хорошо, — сказал Вагнер и кивнул своему партнеру, который стоял рядом. — Она сейчас укладывает вещи. Через двадцать минут мы будем у вас.

— Я пока приготовлю чего-нибудь успокоительного. Да и мне пара таблеток валиума тоже не помешает.

— Вы не будете жалеть о том, что суетесь в это дело?

— Может, если бы я сунулась раньше… — Эмма не договорила. — Нет, Вагнер, жалеть я не буду.

Часа в два ночи Аллегро и Вагнер сидели в кафе на первом этаже Дворца правосудия. Доставив Сару к Эмме, Вагнер вернулся в офис и застал там своего коллегу, который сидел за рабочим столом, уткнувшись в досье Ромео. Вагнер вытащил Аллегро на чашку кофе — пауза была просто необходима, ведь впереди был напряженный рабочий день.

В кафе витали запахи китайской кухни. Ничего удивительного. Днем повара-китайцы потчевали посетителей кафе разнообразными национальными блюдами — начиная от яичных рулетов и жареного риса и кончая креветками по-сычуаньски и «ло-мейн».

Вагнер заметил, что Аллегро внимательно следит за тем, как он уплетает огромный кусок яблочного пирога. Он улыбнулся.

— За обедом мне не удалось поесть всласть.

Аллегро вспомнил, что вечером Вагнер навещал своего отчима в Леди.

— Ну, как поживает старый говнюк? — спросил Аллегро, добавив сахара в кофе. Старым говнюком окрестил отчима сам Вагнер.

— Говнюк он и есть говнюк, — ответил Вагнер закуривая. — Начал жаловаться на то, что полетела передача у «короллы», которую я купил ему на нашем аукционе в прошлом году. Даже не удосужился открыть мой подарок ко дню рождения. А уж когда узнал, что это не бутылка, скорчил такую физиономию… Можно подумать, будто не пил целую вечность. А сам уже еле на ногах стоял, когда я приехал.

Аллегро нахмурился. В памяти всплыли воспоминания о запойных деньках, которых в его жизни было предостаточно. Может, поэтому он и сидел сейчас с Вагнером именно за чашкой кофе. Втайне мечтая о заветной бутылке «Джим Бим», которая, словно возлюбленная, ждала его дома.

— Зачем ты вообще тогда поехал к нему, зная, что он опять напьется?

Вагнер пожал плечами.

— Мать моя обожала дни рождения. И Джо тоже. Одному Богу известно, за что. Наверное, я делаю это для нее. Она была бы рада узнать, что я навещаю Джо в дни его рождения. Глупо, да?

Аллегро что-то буркнул себе под нос.

Ему было одинаково противно хлебать сейчас этот кофейный суррогат и обсуждать пьяницу-отчима Вагнера.

— Что ты думаешь насчет происшедшего? — спросил Вагнер.

Аллегро нахмурился.

— Возможно, в этом есть свои плюсы. Парень явно начинает рисковать. И, чем активнее мы будем выманивать его из норы, тем больше у нас шансов поймать его.

— Не мы же его выманиваем. Сара. Ведь не станешь же ты отрицать, что он отважился на эту вылазку только после ее выступления по телевидению.

Аллегро взглянул на коллегу.

— Сара говорила что-нибудь, пока вы ехали к Эмме?

— Она расстроена тем, что мы не поймали мерзавца. Я сказал ей, что тоже расстроен.

— Выходит, нас трое таких расстроенных.

— Завтра пощиплем Перри?

Аллегро кивнул головой.

— Да, и Деннисона с Фельдманом тоже.

— Деннисона уж непременно. Помнишь, что он плел насчет свадебного ужина? Так вот, перед отъездом в Леди я побеседовал с менеджером в «Коста». Деннисон переговорил с ним об этом, пока доктор пудрила нос. Когда же менеджер подошел к столику и поздравил ее, она, как ему показалось, была очень удивлена и вела себя так, будто не понимает, о чем идет речь. Я бы сказал, Деннисон бежит впереди паровоза. — Вагнер сделал паузу. — Или стряпает себе алиби.

Аллегро слабо улыбнулся.

— Готов спорить на что угодно: она не вернулась бы к нему.

— А Фельдман? Этот старикан — и вдруг Ромео? Что-то я не представляю его в такой роли.

— Он был ее наставником или — как хочешь его называй. Сара первая упомянула о нем как о наиболее вероятном кандидате в убийцы.

Вагнер закатил глаза.

— Фельдман и Мелани — любовники? Но он явно не предел мечтаний для женщины. Я бы даже сказал, что он просто отвратителен.

— Ты же не женщина.

Вагнер ухмыльнулся.

— Верно подмечено.

— Мелани консультировалась с ним по поводу некоторых своих пациентов. Может, рассказывала ему и о Перри. Или еще о каком-нибудь шизике, который тоже подходит на роль подозреваемого. — Аллегро провел рукой по лицу. Жесткая щетина царапнула ладонь. — Похоже, денек у нас сегодня будет жарким.

В общем-то, и до сих пор они не сидели без дела. После убийства Мелани группа по поимке Ромео была увеличена вдвое. Полицейские работали день и ночь, проверяя алиби всех подозреваемых, опрашивая их подчиненных, знакомых, родственников на предмет обнаружения улик. Они прочесывали секс-клубы, предъявляя там фотографии жертв Ромео. Если случалось, что кто-то узнавал женщин по фотографиям, тут же следователь предлагал взглянуть на фотоснимки подозреваемых. Не был ли замечен кто-то из них рядом с убитыми? А может, они посещали клуб отдельно?

Минут двадцать назад Аллегро поднял с постели одного из своих сотрудников, приказав ему отыскать того негодяя, о котором писала в своем дневнике Мелани. Парня, которого она подцепила в баре на Шестнадцатой улице.

У Аллегро пересохло во рту. Он представил Мелани в убогой конуре с этим ублюдком. И тут же подумал о припрятанной дома бутылке виски.