Юный волк или медведь не владели оборотом. Стоило им рассердиться или расстроиться, и звериная суть брала верх, а вместе с тем и звериные инстинкты. Поэтому до совершеннолетия каждый из них носил амулет, усыпляющий вторую ипостась, и снимать его разрешалось только на тренировках. Некое подобие того амулета я и задумала создать для Дона. Если он перестанет бояться спонтанного срыва, но отойдут на задний план и прочие заморочки вроде страха разоблачения или шантажа Корве. Пока Рой только провожал меня при встречах злобными взглядами, но ничего не предпринимал. Но я опасалась, что это лишь затишье перед бурей, и торопилась как могла.

В остальном же я чувствовала себя почти счастливой. Если бы еще задание Последней Гостьи не висело над моей головой как могильная плита на гнилой веревке, грозя в любую секунду сорваться и похоронить всю эту счастливую жизнь…

«Впрочем, и без Серой госпожи охотников меня озадачить хватает…» – проворчала я себе под нос, глядя на кучку мусора на столе перед собой. Лэнгли всерьез разобиделся, что я не удосужилась посоветоваться с ним прежде, чем брать опекунство над тремя студентами. Неделю назад мне пришлось выслушать длинную лекцию на тему «Бисер и свиньи, или Чем кончают глупые альтруисты», и ответила я довольно резко. С тех пор профессор ударился в демонстративную холодность.

Вот и сейчас он вытряхнул на стол содержимое бархатного мешочка и заявил:

– Развлеките меня. Ну или хотя бы сделайте что-то полезное.

После чего он отошел и, усевшись в кресло, выжидательно сложил руки на груди. «Ну как ребенок, Последняя Гостья свидетель! – злилась я. Мне не хватало интереснейших лекций о свойствах материалов или нестандартных артефактах. Не хватало ощущения причастности к тайне. Да что там… Я чувствовала себя каким-то нерадивым подмастерьем, которому мастер велел протирать пробирки. – «Развлеките меня…» Еще бы сказал: прилепите эту пипочку к той фиговинке и привяжите поверх ту ниточку! Даже Виктор вон уже цепляет одно к другому! Суперзадача – сляпать артефакт против прокисания молока, который есть у каждой хозяйки. Причем самодельный!»

Злясь на простоту задачи, я снова посмотрела на кучку предметов перед собой. И тут меня осенило. Шуточка была как раз в моем стиле. Признаю, идею мне подала одна из глав запрещенного трактата Ризали… Но, помнится, профессор Лэнгли не осуждал мой интерес к этой книге.

«Развлеките меня… – мысленно ухмыльнулась я. – С удовольствием, дорогой наставник».

Штука, которую я на скорую руку склепала из нескольких камушков и волосинки, не имела названия. Но если бы меня спросили, что это такое, я бы ответила: «Зеркало».

Ближе к концу занятия Лэнгли со скучающим выражением на физиономии принял от Виктора ожидаемый «хранитель молока» и подошел ко мне.

– Давайте. – Профессор не глядя протянул руку.

Ухмыльнувшись, я вложила ему в ладонь свое творение. Как и было задумано, неладное он почувствовал почти мгновенно.

– Что это?!

Проф дернулся было посмотреть, что держит в руках, но сумел только опустить голову – пальцы ему не повиновались.

– Ну… Вы же просили развлечь, – спокойно отозвалась я. И взмахнула рукой.

Лэнгли под действием артефакта тут же повторил мое движение.

– Мне стало интересно, можно ли привязать к артефакту двигательный центр носителя.

– И оставить себе управление артефактом?! – прошипел Лэнгли, и шутка сразу перестала казаться мне такой уж веселой. Профессор скосил глаза в сторону опешившего Орлея. – Вы… Как вас там? Олей. Вы свободны.

Пока проф боролся с очередным приступом старческой забывчивости, неизменно посещавшей его, когда речь заходила об именах, я поспешно деактивировала артефакт. Благо прикасаться к нему для этого необходимости не было. Надо отдать Лэнгли должное, изменения он отметил мгновенно. Даже не покачнулся, когда невидимые нити марионетки отпустили его руки. Он дождался, пока за недовольным Виктором закроется дверь, и снова посмотрел на меня.

– Двадцать лет рудников.

– Да? – Не зная, как реагировать, я только приподняла бровь.

– Да. Подобного рода воздействие на разумных разрешено лишь дипломированным менталам, и то только в исключительных случаях. – Лэнгли бросил мою неудачную шутку на стол так поспешно, будто она обожгла ему пальцы. – А создание и использование таких артефактов в законе не прописано. Потому что до вас подобное безумие никому не приходило в голову!

– Но он же такой простой, – только и сумела произнести я. Но профессор понял меня по-своему…

Ох, как же «по-своему» он меня понял. Это «по-своему» круто развернуло мою жизнь на месте, швырнуло в ближайшую стену и потащило по кочкам и колдобинам, с каждым новым ударом отрывая от нее что-то ценное и важное. Но я не могла ни остановить этот бег, ни изменить хоть что-то. Потому что мой обидчивый наставник закатал рукав и положил мою ладонь себе на запястье. Под кожей колотился мерный молоточек артефакта.

Наверное, я целую вечность поднимала голову, чтобы взглянуть ему в глаза и увидеть там свой приговор. Потому что такие же искусственные сгустки располагались по всему его телу. И если я не замечала их раньше, то потому, что просто не удосужилась посмотреть истинным зрением на живого человека.

– И сколько лет рудников там? – проговорила я, чуть сжав пальцы у него на запястье.

– Долго. Бесконечно долго. Я бы сказал… Бессрочно, – усмехнулся он. – Интересно?

– Да.

– Тогда жду вас вечером у себя. О невозможности болтать даже упоминать не буду. Вы не дурочка. И потом… Если вы проболтаетесь, то никогда не узнаете, как я это сделал.

– Я не проболтаюсь, – мотнула головой я, пожирая глазами плотное сплетение разноцветных нитей энергии под своими пальцами. Последняя Гостья… Я даже понять не могла, что и куда тянется.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, – хмыкнул Лэнгли. – Я достаточно вас изучил. Знание – вот ваша страсть. Болезненная и неутолимая. В какой-то момент мне показалось, что я ошибся. Вы же нашли весьма оригинальный способ показать, что нет. Жду вас вечером. Там и поговорим.

С этими словами он вышел из кабинета.

«Я приду, бессмертный… У тебя не будет более ярой последовательницы и верной ученицы, пока я не пойму, как тебя убить, – подумала я, глядя на закрывшуюся дверь. – А вот потом наконец смогу жить своей жизнью. Может быть, даже счастливой».

С тех пор я стала спать три часа в сутки. Лэнгли принял меня в свой ближний круг, и там открывалось такое… Иногда мне казалось, что это не я страшный темный маг-некромант, проклятый во всех местных легендах, а они. Да ни в этой, ни тем более в прошлой жизни меня не коробило от идей использовать в работе частицы человека. Но это, бесы подери всех чокнутых властолюбцев на свете, были именно частицы: волосы, какое-то количество крови, ногти. Все то, что люди теряют каждый день просто так и даже не замечают этого. А на регулярных сборищах в столичном особняке Лэнгли я слышала и видела такое, от чего у меня начинали шевелиться волоски на затылке. Это были фанатики от науки. И я, спасибо Серой госпоже, вынуждена была стать одной из них. Мало того, стать лучшей.