Еще за несколько кварталов до площади Лилиан услышала шум барабанов и многоголосое пение. А когда они вышли на площадь, то она увидела море народу. В центре шли какие-то пляски, а по краям сновали торговцы едой и пронырливые воришки. Впрочем, у рабов сильно поживиться было нечем, и мишенью карманников были белые, коих тут тоже собралось немало. Все внимание Лилиан было приковано к танцующим. Группа чернокожих мужчин и женщин ритмично двигалась в такт барабанам. Тамтамы, конги и различные виды африканских барабанов выдавали бешеный ритм, но танцоры двигались очень синхронно. Лилиан почувствовала ритм низом живота, и ей сразу захотелось пуститься в пляс вместе с остальными.

– Иди, – сказал Жак, – они ждут тебя.

Лилиан вспомнила видение в глазах Жака, кивнула и стала пробираться к центру площади.

Ее сразу приняли в круг. И вскоре Лилиан уже не замечала ничего, кроме мелькания лоснящихся от пота черных тел. Она слышала лишь ритмичный гул барабанов и чувствовала взгляды сотен глаз, прикованных к ней. Но она не смущалась, напротив, она полностью раскрепостилась, отдавшись на волю танцу. Ритм захватил все ее существо, превратив в огонь страстм. Постепенно все женщины покинули площадку, где происходил танец, а мужчины подчинялись воле Лилиан, исполняли любую ее прихоть, ловили каждое ее движение. Она вела танец, и это давалось ей так свободно, словно она всю жизнь посвятила ритуальным пляскам.

Доведя ритм танца до невозможного, Лилиан вскинула руки и хлопнула в ладоши, и внезапно, точно по волшебству, все замерло. Барабаны замолкли, все упали на колени и смотрели на Лилиан. А она, обведя площадь глазами, кивнула, принимая их обожание.

Так в Новом Орлеане появилась новая королева Вуду.

Женская фигурка медленно двигалась по Эритажу. Безукоризненное белое лицо, не тронутое временем, заглядывало в каждую комнату. Немигающие глаза искали кого-то, кто сгинул, кого уже не было на этом свете.

С криком боли Анжелика выпустила куклу из рук. Аккуратное фарфоровое личико ударилось о пол миниатюрной гостиной в кукольном доме, и тонкая, едва различимая трещинка пробежала от виска к скуле. Анжелика в ужасе уставилась на куклу, олицетворяющую ее в детстве. Она отвернулась от кукольного домика и разревелась. Слезы катились по ее прекрасному лицу.

– Жан Луи умер, и его закопали в землю, – твердо сказала она сама себе.

Но это была реальность, которая никак не хотела уживаться с действительностью в ее голове. Она видела его мертвое тело, его изуродованное лицо, вдыхала запах его разлагающейся плоти, стояла возле гроба на похоронах. А несколько дней спустя после похорон она тайно от всех захоронила куклу Жана Луи рядом с его настоящей могилой. Но ей никак не удавалось поверить, что его нет, что вот сейчас он не войдет в эту комнату, не обнимет ее за плечи и не скажет: «Ничего, сестра, все образуется» – а потом рассмеется, и они пойдут гулять по парку.

– Покойся с миром, брат, и пусть земля будет тебе пухом, – прошептала Анжелика, глядя в окно.

Она испугалась, что кто-нибудь увидит ее здесь, увидит, что она плачет. Анжелика вытерла мокрые щеки рукавом платья и поднялась на ноги. Горизонт за окошком распорола яркая молния, и комната внезапно осветилась флуоресцентным светом. Анжелика распахнула ставни и вдохнула прохладный воздух. Небо было какого-то неописуемого багрово-бирюзового цвета, и молнии то и дело разрезали мир на части. Все было призрачным и зыбким, неопределенно пугающим и в то же время манящим и волнующим, мистическим и волшебным.

Смерть Жана Луи выбила ее из колеи. Особенно если учесть, что его глупая женитьба на этой кукле Сюзанне подходила к своему логическому завершению. Еще месяц-другой, и Сюзанна отправилась бы домой к родителям, в Джорджию, а Эритаж снова принадлежал бы только им – ей и Жану Луи, ее любимому брату.

– Ах, братишка, ну почему ты меня покинул?

Но было поздно. Жан Луи оставил ее, и вот она гостья в собственном доме.

Время немилосердно бежало вперед, и она могла не успеть. После сбора урожая ей уже не удастся вернуть себе дом. Оставался только один путь снова стать хозяйкой Эритажа – через Ройала Браннигана. Она влюбит его в себя. Мужчинами так легко управлять через их похоть. Она вспомнила всех, с кем была близка. Корсо Лаженесс был ее первым любовником. Но далеко не последним среди гостей их дома, кто наслаждался ее безграничным гостеприимством. Когда среди гостей не было симпатичного или хотя бы просто непротивного мужчины, она шла к Рафу Бастилю. Кстати, этот самец удивил ее своей силой и выносливостью. Да, женив на себе Ройала Браннигана, она снова станет хозяйкой в этом доме.

Улыбаясь своему блестящему плану, Анжелика подняла куклу с пола, провела пальцем по трещине на лице и прикрыла трещину волосами – своими собственными волосами, когда-то срезанными с ее белокурой головки, так, чтобы ничего не было видно, и положила ее в спальне.

Анжелика распрямилась и поймала свое отражение в зеркале. На какое-то мгновение ей показалось, что она видит там не лицо из плоти и крови, а фарфоровую белизну и остекленелость глаз. Анжелика в ужасе потрясла головой, и видение рассеялось. Это снова была она.

– Так-то лучше, – сказала она красивому лицу в зеркале. – Это я, Анжелика Журден, хозяйка Эритажа.

К ней вернулись уверенность и высокомерие. Она задула масляную лампу, и тени разбежались по комнате, словно неуловимые бесы. Когда она шла по коридору, юбки ее шуршали по полу, сопровождая ее шепотом шелка.

Ройал стоял перед распахнутыми ставнями и любовался грозой. Он хотел закрыть окно, но что-то остановило его. Он разделся и лег поверх простыней. Шестое чувство подсказывало ему, что сегодня он не останется один.

Ждать ему пришлось недолго. Вскоре дверная ручка повернулась, и в проеме появилась темная фигура. Платье упало на пол, и Ройал отчетливо увидел очертания точеной фигуры с большой красивой грудью и безупречной линией бедер. Фигура заскользила к нему.

В тот момент, когда женщина приблизилась к его кровати, вспыхнула молния, выхватив из темноты лицо женщины и длинные светлые волосы. Ройал был одновременно шокирован увиденным и разочарован. Он ждал Сюзанну. Анжелика улыбнулась ему, и в глазах ее плясали черти. Она опустилась на кровать рядом с ним и провела по его груди языком, остановившись на соске и закусив его несильно зубами. Ройал застонал от удовольствия. Да, сомнений больше быть не могло. Это Анжелика была его гостьей в ту памятную ночь после бала.

Жара стояла страшная. Август в этих широтах бывал просто ужасен. Палящее марево прибило растительность к земле. Все живое попряталось в тени и вблизи водоемов. Воздух обжигал легкие своей сухостью. Недавнюю вспышку малярии среди рабов в Саль-д'Ор успешно подавили, но людей не покидало чувство усталости и смутного неудовольствия.

Несмотря на то, что было всего девять утра, Денис, Флер и Бланш уже изнемогали от жары. Нагруженные личными вещами, они двигались по направлению к аллее напрямик через поля. Денис, на котором, кроме легких парусиновых штанов по щиколотку, из одежды ничего не было, беззаботно размахивал бамбуковой палкой, позаимствованной у дедушки. Палка эта была не простой, внутри скрывался узкий длинный нож, который неоднократно спасал жизнь Теофилу Бошемэну на улицах Нового Орлеана. После встречи с привидением Денис не покидал дома безоружным, если ему приходилось сопровождать сестер куда бы то ни было.