Эмма подняла лампу чуть выше: позади этого отпечатка обнаружился еще один, более отчетливый. Однако по мере приближения к дому следы становились все более неясными, пока не исчезли совсем.

Когда Эмма и Дерик достигли края двора, на земле обнаружилась еще пара отпечатков. Один был направлен мыском к дому, а другой – от него.

– Судя по всему, тот, кто приходил в дом, ушел назад тем же путем, – сказала Эмма.

– Да.

Дерик окинул взглядом темную лужайку. Они, конечно, могли дойти до конюшни, но в нескольких шагах от того места, где они стояли, пролегала посыпанная гравием подъездная аллея, за которой отпечатки наверняка терялись. Дерик решил поискать следы позже, когда Эммы не будет рядом, только он сомневался, что это как-то поможет.

Дерик взял из рук леди Уоллингфорд лампу и присел на корточки, чтобы получше рассмотреть следы. Судя по всему, они принадлежали мужчине среднего роста, коим и был Хардинг. Или…

– Ты уверена, что не ходила здесь сегодня? В мужских ботинках, которые тебе велики?

Эмма покачала головой.

– Нет. Я обычно выхожу через кухню. Но в твоих словах есть смысл. Здесь мог пройти кто угодно. Нельзя делать поспешных выводов. – Эмма заговорила тише, и Дерику пришлось напрячь слух, чтобы услышать ее. – Этот болезненный урок я усвоила совсем недавно.

Дерик не знал наверняка, кому предназначался этот выпад – ему или самой себе, – но ему все равно было больно слышать подобное. Когда же он поднял на Эмму глаза, она на него не смотрела. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль. В темноте казалось, что Эмма погружена в размышления. Или воспоминания.

Незнакомое чувство тоски уговаривало Дерика подняться на ноги, подойти к Эмме и заключить в объятия. А потом успокаивающе погладить по спине, уткнуться лицом в ее волосы и просто вдыхать исходящий от нее аромат.

Но он не сделал этого. Любое проявление нежности с его стороны принесет лишь временное облегчение, и Эмма наверняка этого не захочет. Нет. Лучшее, что он мог сделать для нее, – черт, лучшее, что он мог сделать для себя, – это сосредоточиться на расследовании. Ибо, доведя его до конца, он покинет эти места навсегда. И чем дальше он будет отъезжать от берегов Англии, тем меньше будет становиться боль. И когда-нибудь она утихнет совсем. В душах обоих.

Дерик вернул лампу Эмме и поднялся.

– Это вполне мог быть Хардинг, – произнес он и рассказал об исчезновении лакея.

Поморщившись, Эмма прижала пальцы к вискам, словно пыталась унять зарождающуюся мигрень.

– Джордж спал в гостиной, когда я туда вошла. Думаешь, этот неизвестный – Хардинг или кто-то другой – мог причинить ему вред?

– Возможно. Уверен, слухи о том, что мы нашли в лесу труп, уже распространились по окрестностям. И если этот неизвестный посчитал твоего брата помехой… – «Или еще того хуже: счел, что Эмма представляет для него опасность, коль скоро расследует убийство». При мысли об этом по спине Дерика пробежал холодок. Проклятье! Ему необходимо немедленно послать в замок за вещами. Потому что он не собирался оставлять Эмму одну.

Дерику хватило единственного взгляда, чтобы понять, что происходит у нее в голове. Напряженная работа мысли отражалась в янтарных глазах, а на языке вертелось множество вопросов. Дерик ждал, когда она произнесет их вслух.

Однако впервые за все время их общения Эмма не сделала этого. Пауза затянулась и стала неловкой. Дерик даже ощутил смущение, коего не испытывал с тех пор, как был неоперившимся юнцом.

А потом Эмма решительно кивнула, развернулась на каблуках и направилась в гостиную.

Дерик последовал за ней, но она не остановилась, когда они вошли в дом. Более того – Эмма ускорила шаг. Она поспешно пересекла гостиную, вышла в коридор и направилась к лестнице. У нижней ступеньки Дерик схватил ее за локоть.

– Куда ты направляешься?

Эмма наполовину развернулась и свысока посмотрела на Дерика. Это сбило его с толку, он был настолько высок, что, даже стоя на три ступеньки выше его, Эмма все равно едва сравнялась с ним по росту. Еще никогда Дерик не чувствовал себя в столь невыгодном положении. Но причина его нервозности крылась не в том, что Эмме удалось стать немного выше. И Дерик знал это. Он отпустил ее локоть. Все, что случилось между ними сегодня, все недосказанности, что были раскрыты… От всего этого Дерику было не по себе.

– Я иду в кабинет, чтобы еще раз внимательно изучить свои бумаги, – произнесла Эмма тоном, какого Дерик еще ни разу не слышал. Ее голос был совершенно лишен каких бы то ни было эмоций и звучал как-то… отстраненно.

Это обстоятельство опечалило Дерика и в то же время наполнило сердце завистью. Эмма, казалось, снова надела на себя маску деловитости, как тогда в лесу. Дерик был очень хорошо знаком с этим методом. Он и сам часто использовал его в качестве прикрытия. Тогда почему же ему не удавалось применить его сегодня? Почему он чувствовал себя так неуверенно?

– Если бы я обнаружила Фарнзуэрта самостоятельно и не знала, что делать дальше, я бы первым делом классифицировала его смерть как «подозрительную», – произнесла Эмма. – Думаю, пришло время достать остальные записи по таким же смертям и посмотреть, что их объединяет. Возможно, они укажут нам направление поисков.

Дерик согласно кивнул, он испытал некоторое облегчение, услышав слово «нам». Судя по всему, его милая Коротышка была гораздо сильнее, чем казалось на первый взгляд.

И все же… Даже если он, человек, более опытный в такого рода делах, не знал, как справиться со своими чувствами, то что происходило в ее душе?

– С тобой все будет в порядке, Эмма? – Мягко спросил Дерик не только ради нее, но и ради себя самого. – Ну, если мы будем продолжать работать вместе…

Подбородок девушки задрожал. Это было почти незаметно – словно рябь пробежала по безмятежной глади моря, – но от Дерика не ускользнуло. Он почувствовал состояние Эммы всем своим существом и теперь жалел, что не может ее приласкать и успокоить. Успокоить их обоих. Теперь, когда она стояла на три ступеньки выше его, Дерик вполне мог обнять ее за талию и притянуть к себе. И желание сделать это едва не пересилило намерение оставить ее в покое.

Однако уже в следующее мгновение Эмма упрямо вздернула подбородок.

– Более чем в порядке. Мой брат в опасности, и я не позволю, чтобы сообщник предателя или ты со своей миссией и «вероятностями» причинили ему боль.

Взгляд Эммы так и умолял Дерика опровергнуть ее слова. Но он промолчал. Она поймала его с поличным. Если бы ее брат оказался предателем, он сделал бы то, что должен. И сделает, если до этого дойдет.

Но впервые за много лет Дерику захотелось не просто прикинуться другим человеком, а действительно быть им. Кем-то, кто не видел того, что видел он, и не делал того, что приходилось делать ему. Потому что он хотел, чтобы Эмма его любила.

Господи Иисусе, когда это случилось?