Весь Равнхов ходил на цыпочках в ожидании новостей из опочивальни Эйрика, но Хирке было нечего рассказать. Только время даст ответ. Она сделала всё, что могла.

Вороны пролетели над высоким залом чёрным кричащим ковром. Хирка вздрогнула. Было рано, но ей нельзя опаздывать. Свет падал в оконный витраж, и на полу отпечатались три неровные короны. Одна из них тянулась к краю ложа и плечу Эйрика. Перед тем как уйти, Хирка удостоверилась, что ему не стало хуже. Сегодня у неё только одно дело – она покинет Равнхов.

Хирка уже придумала как. Она правильно делала, когда в последние дни одним глазом наблюдала за Эйриком, а другим – за конюшнями. Рамойя находилась здесь, и Хирка понимала, что наставница воронов не собирается оставаться в Равнхове. Ветле надо попасть на Ритуал, а значит, они скоро уедут. И верно – вчера вечером слуги унесли клетку с вороном в конюшню, где стояли повозки. Хирка также без особого труда выяснила, где Рамойя остановилась. Каждый вечер один из одетых в синее имлингов относил котелок с травяным чаем в гостевой домик на горе. Запах этого чая ни с чем нельзя было спутать.

Хирка пошла по тропинке к домику. Куро сидел у неё на плече. Он был важным персонажем в спектакле, который она собиралась разыграть. Подойдя ближе, она услышала, как Ветле поёт детскую песенку. Она улыбнулась, услышав её. В ней рассказывалось о мужчинах, которые отправились к горе Бромфьелль, чтобы убить дракона. В начале песни говорилось о двадцати мужчинах, потом их стало девятнадцать, потом восемнадцать, и в конце остался всего один. О том, справился ли последний мужчина со своей миссией, было неизвестно, потому что некому было рассказать об этом.

Хирка остановилась перед домиком. Ей предстояла тяжёлая работа. Если источником неверных представлений Эйрика о ней была Рамойя, то она по доброй воле не возьмёт Хирку с собой в Маннфаллу. Хирка должна воспользоваться недопониманием – это её единственный шанс. И она должна скрывать свои сомнения, не показывать признаков страха. Только так она завоюет авторитет, который ей сейчас нужен. Надо только поверить в то, что говоришь. Пусть даже не сразу, а через миг. Ей поможет присутствие Куро. Рамойя уважала воронов больше, чем имлингов.

Буря утихла, утро было светлым и ясным. Хирка посмотрела на Равнхов. На усадьбу хёвдинга, расположенную на плато между горными вершинами. На город под ней с косыми домами, которые клонились друг к другу под воздействием непогоды. На стену, окружающую город, на леса вокруг него, на гору Гардфьелла далеко на западе. Она будет скучать по этому месту, как имлинг, получивший во владение вещь, о которой и не мечтал, и которую вынужден покинуть. По этим выносливым имлингам. По женщинам с сильными руками, с которыми приходилось иметь дело мужчинам, если те поздно возвращались из пивных и трактиров.

Она будет скучать по постоянному ворчанию воронов в ущелье, по их громкому ежеутреннему полёту и ежевечернему возвращению. Она будет скучать даже по дождю, по ливневой воде, которая собирается в лужах на дорогах и бочках, расставленных по углам домов.

Она будет скучать даже по презрению к Маннфалле. По общему врагу. По тому, на кого можно возложить вину. Теперь она снова будет одна и ни с кем не сможет поговорить. Она должна уехать. Пока она находилась здесь, Совет уже метнул нож. Может быть, он целился в неё. В тех, кто защищает её. Этого не повторится.

Хирка содрогнулась. Что, если никто не собирался никого убивать? Колкагги никогда не промахиваются – об этом она слышала слишком часто. Может быть, они просто хотели выкурить её из города? Позаботиться о том, чтобы она покинула хорошо защищённые стены и отправилась в путь в одиночестве? Эта мысль не казалось совсем невероятной, как многие другие, посещавшие её в последние дни.

Низкая дверь отворилась, и из дома вышла Рамойя. Она несла два больших мешка с одеждой, по одному в каждой руке. Её обычные тонкие одежды сменила длинная кожаная куртка с меховой опушкой. Мех капюшона нимбом окружал тёмное лицо.

Хирка выпрямила спину и взглянула на Рамойю.

Будь твёрдой. Помни, что ты сильный слиятель.

Рамойя уронила один мешок на землю. Она нагнулась и медленно подняла его, возможно, для того, чтобы не смотреть на Хирку. Прошло какое-то время, прежде чем Рамойя выпрямилась. Она закрыла глаза.

– Я не хотела напугать тебя, – сказала Хирка.

– Нет, нет. Это… – она искала слова, а потом повернулась и указала на ущелье воронов. – Мы… Мне… надо было зайти…

– Ты – наставница воронов, Рамойя. Нигде не знают о воронах больше, чем в Равнхове, поэтому я думаю, ты часто заезжаешь сюда. Во всяком случае, я не вижу ничего странного в этом, и я не собираюсь никому рассказывать, что ты была здесь.

Рамойя посмотрела на неё взглядом, который оказалось трудно истолковать. Хирка постаралась улыбнуться ей спокойно и самоуверенно. Потом она продолжила, чтобы у Рамойи не было времени на размышления:

– Я поеду с тобой в Маннфаллу.

– Хирка, никому не будет пользы…

– Я поеду с тобой в Маннфаллу. Я обещала помочь Эйрику. Я не могу сделать этого здесь.

Под глазами у Рамойи были чёрные круги. В доме за её спиной дракон уже сожрал последнего воина в фальшивой песне Ветле. Хирка как могла старалась сыграть на всех струнах. Она развела руки немного в стороны, выпрямила спину и опустила подбородок. Ей надо казаться сильной, и она должна быть убедительной. Как по приказу, Куро крепче уцепился за её плечо и помахал крыльями.

– Не знаю, как ты это выяснила, Рамойя. Но ты знаешь, кто я. Ты знаешь, что я могу сделать. Я не могу рассказать тебе, что произойдёт, но всё должно случиться в Маннфалле. Положись на меня.

По лицу Рамойи пробежала тень облегчения. Она опустила мешки на землю. Миндалевидные глаза увлажнились, и она обняла Хирку. Куро посчитал себя лишним и скрылся за крышей.

– Я знала, – повторяла она шёпотом, уткнувшись в волосы Хирки.

Ример держал меч в вытянутой руке и кружил вокруг мастера Свартэльда. Он следил за своей техникой, зафиксировав запястье и надёжно ухватив рукоятку. Глаза Свартэльда горели белым на тёмном, обманчиво спокойном лице.

Лезвие меча Римера следовало за Свартэльдом. Он пытался держать его так, чтобы в любой момент клинок делил мастера ровно пополам. Эта задача требовала полной концентрации, а добиться её после сегодняшнего разговора с Илюме было нелегко. Ример никак не мог избавиться от мыслей о нём.

Мастер же, наоборот, мог позволить себе невнимательность. Он постоянно поглядывал куда-то мимо Римера. Раздвижные двери были открыты, и иногда Свартэльд опускал меч как будто для того, чтобы проследить за движением тумана между горами. Но Ример тренировался с ним три года и не давал себя обмануть. Если только он отведёт глаза и посмотрит на улицу, у мастера появится возможность для нападения. А Ример не мог себе позволить проиграть. Он должен добиться успеха первым. А потом он сможет просить о помощи, в которой нуждается.