взрослели, и привела их «своя тропинка» в Одесский институт инженеров морфлота. О другом институте и не думали, потому что нет лучшего, чем Одесский морской.

После лекций — конечно же к морю. Павлик ждал, Павлик торопил друга. Он мог часами стоять на берегу и вглядываться, вглядываться в безбрежные дали.

А Михаила, кроме моря, еще тянуло к людям, в суетливую, бурлящую студенческую среду.

— Пойдем уже, а, Павлик?

— Ты изменник, Миша, — сердился тот. — Ты зря поступил в наш институт. Ты не любишь море, сухопутный краб.

Вот это неправда. Нет, не остыла у Миши мечта о морских походах, и красивее моря, лучше мореходства ничего не может быть на свете. Но как объяснить товарищу, что гул моря и гул голосов горячо спорящих и поющих студенческие и матросские песни товарищей никак не мешают, а дополняют друг друга.

— Что бы ты предпочел, Павел, — спросил он, — выйти в море на большом корабле или на яхте, в одиночку?

— По мне лишь бы выйти! А ты что, испугался бы один на один с ним? — кивнув на далекий, сливающийся с водой горизонт, Павел пристально «гляделся в лицо друга.

— Нет, конечно. Но мне бы лучше на большой корабль с дружной, веселой командой.

— Ну, так садись на паровоз — вон ведь как там и людно, и шумно.

Нет, не поймет его Павел. Где бы найти такие слова, чтобы все объяснить?

А в студенческом коллективе ребята все чаще и чаще обращались к Михаилу. С просьбой рассудить их в споре, разъяснить что-то не понятое на лекции, поделиться впечатлением о новой книге, о фильме, высказать предположения о развитии каких-либо событий в мире.

И Миша Дынин находил слова, находил время, чтобы поговорить с товарищами. Доводы его были убедительными, аргументы бесспорными, советы добрыми и верными. Он много читал. Увлекся философией, историей. Понимал: чтобы быть правым в дискуссии, нужно много знать. И еще: чтобы быть верным в совете товарищу, нужно пропустить его тревоги, боль, сомнения через свою душу… Не от того ли вот эта строка, прошедшая через все его характеристики, аттестации, строка, суть которой излагается разными словами, а мысль одна: «Успехам товарищей радуется, как собственным, к их неудачам относится, как к своим».

Студентам пришелся по нраву простой и улыбчивый парень. Уже на первом курсе они избрали его своим комсомольским вожаком. И не ошиблись.

Есть люди, неистощимые на выдумки, на шутки. Михаил Дынин был неистощим на душевное тепло.

А потом грянула война.

На войне, скажете, другие ценности? Да, превыше всего здесь ценятся в людях мужество и отвага. Только первоосновой всему — чуткость к людям, верность войсковому товариществу. Отсюда и берут свои истоки подвиги во имя спасения жизни однополчан. Мужество и отвага — они ведь рождаются в солдатском сердце. В сердце, открытом людям. В сердце, которое полнится любовью к Отчизне, в котором клокочет ненависть к врагам. Разговаривали с бойцами в коротких промежутках между боями сначала агитатор, а потом комсорг Михаил Дынин. Наш комсорг Миша, — так товарищи называли Дынина. Любили его за отзывчивость, за доброту, за неунывающий характер. Ценили за смелость. За верность фронтовой дружбе, личную примерность во всем.

Было это в сентябре сорок третьего. И раз, и два батальон поднимался в атаку, но откатывался назад. Противник яростно огрызался, казалось, неистощим его огонь. Осколки снарядов и пули прижали бойцов к земле, многие уже не вставали, так и остались навечно на поле боя. Не могли поднять головы живые… Но видел комбат: одна фигурка короткими бросками, по-пластунски — все ближе и ближе к самой первой среди залегших солдатской цепи. Это комсорг Дынин. Последний бросок. Есть! Он там, среди первых. И комбат дал сигнальную ракету.

Дынин не оглядывался. Он знал, что за ним, за теми, кто встал рядом с ним, поднялись рота, вторая, весь батальон.

Отбито у врага наше село. Еще одно, но под фашистским игом стонали другие села, города, звали солдат вперед, ждали освобождения. Там дышала земля от погребенных фашистами заживо, там слышался в огне плач ребенка, качались тела партизан на виселицах.

Утром — снова в атаку. Устали солдаты. Как придать им сил?

— Товарищ комбат, — обратился Дынин к командиру. — Еще вчера привезли нам кинофильм, да так и не успели его показать. Разрешите сейчас?

— Устал наш батальон, Михаил. Пусть лучше люди выспятся перед наступлением.

— Кинофильм называется «Радуга». Я много слышал о нем.

Поначалу шумно было в просторном подвале, где поставили кинопередвижку. Солдаты усаживались прямо на полу, плечом к плечу, с явным намерением «малость кимарнуть». Но уже через несколько минут после начала фильма стих говор, гасли, обжигая пальцы, позабытые самокрутки. «Радуга» набатом стучала в солдатские сердца.

Ранним утром, за час до атаки, Дынина нашла группа солдат из первой роты.

— Товарищ комсорг, мы принесли заявления с просьбой принять нас в Ленинский комсомол.

Потом — из второй роты, третьей…

— Мы понимаем, сейчас мало времени, скоро пойдем вперед. Но если можно, то разберите наши заявления сразу после боя.

Солдаты понимали и то, что для многих из них не будет этого «после боя».

— Ежели что — считайте нас комсомольцами.

Атаку начали с первыми лучами солнца. Дынин был в первой роте. Рядом с теми молодыми солдатами, кто час назад принес ему заявления с просьбой о приеме в комсомол…

После окончания военно-политической академии Дынину предложили остаться в адъюнктуре.

— У вас, товарищ Дынин, богатый фронтовой опыт, добротная теоретическая подготовка, — говорили ему в академии. — Вы нужны здесь. Адъюнктура, преподавательская работа…

Отказался. Его тянуло в войска. Хотел испытать свои силы и способности в роли организатора и руководителя партийно-политической работы в части. Как золотому медалисту, Дынину предоставили право выбора военного округа.

— Я уже выбрал. Прошу направить меня для дальнейшего прохождения службы в Туркестанский военный округ…

Спецчасти гарнизона, как известно, — это десятки воинских коллективов с различной спецификой и своими задачами. Полковник Дынин до тонкостей знает задачи каждого подразделения. Но важным считает не это. Главное — познать сильные и слабые черты в характере людей, в первую очередь командиров и политработников. С тем, чтобы сильные черты развивать, от слабых помочь избавиться. Ему важен не столько сегодняшний день, сегодняшние «показатели» становления личности того или иного офицера, прапорщика, солдата, сколько сама динамика этого становления. Точнее сказать — то же самое «сегодня», но в сопоставлении с «вчера». Только так можно увидеть день завтрашний, спрогнозировать его, наметить верные рубежи и достичь их. Так считает он. Этому учит других.

Вот житейский пример. Кому-то он может показаться мелким, будничным. Пусть так. Но он весьма