– Тебе легко говорить…

– Мне все легко дается, я уже поняла.

– Ты знаешь, что твоя бабушка давно хотела забрать тебя к себе, но мать боялась остаться без денег и всегда говорила, что ты очень любишь семью и меня и не хочешь к ней идти? – спросила вдруг Снежанка, быстро вытерев слезы.

– Нет, откуда мне это знать?

– Твоя бабушка любит тебя и очень переживает. А мать наговаривает на тебя гадости и любыми путями старается удержать тут. Это чтоб ты знала.

– Дура она. Неважно. Я уже выросла, поезд ушел. Первый экзамен сдан. Осталось еще три, после подать документы, и осенью ноги моей не будет в этом городке.

– Мать не отпустит тебя просто так. Ты – источник ее дохода.

– Ничего у нее не получится. – Я пристально посмотрела на Снежанку, и вдруг меня осенило. – Ты знаешь, кто эта колдунья? Ты ее видела?

Снежанка торопливо вытерла слезы, подняла свои костыли и мотнула головой.

– Лучше тебе этого не знать, – очень тихо проговорила она.

– Снежка, скажи, это важно! Если ты знаешь, то скажи мне.

В ответ тишина.

– Да ты понимаешь, что я могу справиться с этой ведьмой! Мне она не страшна, у меня есть особенная вещь, которая оберегает меня от нечистой силы. А с тобой эта ведьма может сделать что угодно!

– Не могу. Не могу тебе сказать. Лучше тебе не знать, что это за человек, – очень тихо прошептала Снежанка.

Я так ничего от сестры и не добилась. Звякнул Матвей, напоминая, что зайдет за мной в «Старую Прагу», ведь у меня должна была быть смена, которую я отдала подружке Зорянке.

– Мне пора. Я не буду ночевать дома. Но если вдруг передумаешь, напиши мне в «Вайбер», – попросила я сестру, схватила рюкзак и выскочила из дома.

Только на лестнице поняла, что забыла накрасить глаза и губы, а в рюкзаке из косметики лишь тушь и крем для рук. Вздохнула.

Сегодня вечером я буду сама на себя не похожа.

Последнее время Матвей спал мало. Делал себе кофе с молоком, брал шоколад и просиживал ночи в дедовой мастерской. Изучал зашифрованную тетрадь – безуспешно, конечно, пересматривал коробки с различными деревянными амулетами, сушеными травами, странными плоскими камушками, кусочками разноцветных мелков, резиночками и множеством старого потемневшего бисера. Прадед Стефан любил делать различные браслеты, но для чего они, Матвей не знал.

Он думал о Мирославе и об этой проклятой книге желаний. Конечно, так должно было быть, что именно Мирослава нашла Желанную. Конечно, у Скарбника имелись какие-то свои планы, и потому он вынудил Матвея взять с собой в дедову хижину эту девчонку.

Конечно, Мирослава записала в книге свои желания, она не ограничилась только телефоном. И, зная ее, можно с уверенностью утверждать, что просила Мирослава вовсе не барахло. Не вещи и не деньги, это для нее не имело значения. Сколько раз Матвей предлагал ей поехать в Старый город – прошвырнуться по магазинам, купить одежды, может, новый планшет или хотя бы беспроводные наушники. Ничего такого Мирослава не хотела. Неизменно твердым голосом она заявляла, что все нужное купит себе сама на свои заработанные.

– Как ты не понимаешь, – говорила она, – я должна чувствовать себя независимой, никому ничем не обязанной. Это моя свобода и мое самоуважение.

Но желания все-таки были записаны, и они изменили Мирославу. Желанная всегда влияет на своего хозяина, по-другому просто быть не может. Но какие желания были занесены в книгу? Спросить Матвей не мог, – теперь, когда он получил в наследство судьбу ведьмака, многие вещи стали ему понятны. Не спрашивают про артефакты, не интересуются тем, что записано в Желанной. Нельзя. Просто нельзя, и все. Только если Мирослава сама расскажет. А она молчала. Прятала глаза, скупо улыбалась и писала в «Вайбер» ничего не значащие отмазки.

Еще Матвей думал о Скарбнике. В последнюю пятницу месяца он вовсе не ложился и в четыре часа, как положено, в полной темноте налил молока в блюдце, добавил крови и задумчиво посмотрел на верхнюю полку шкафчика, где хранилась старая-престарая жестяная коробочка. Следовало добавить травы, и Матвей уже притащил табурет, да так и остановился в нерешительности.

Из головы не шли слова Марьяна Вивчара о том, что прадед Стефан был убит. Конечно, Марьян знал старые истории клана. Знал и помалкивал, считая Матвея сопливым мальчишкой, которому не следует разбалтывать клановые секреты. Пусть сам догадывается, пусть сидит дома, листает дедовы тетрадки и разглядывает старые фотографии.

Почему и за что убили прадеда Стефана? И кто убил? Может, тот, кто убил прадеда, теперь охотится и за Матвеем? Может, это и есть та самая ведьма, терроризирующая весь город?

Вчера, перед тем как заехать за Мирославой, Матвей встретил соседку – пропавшую девчонку Марьяну. Бедняжка сидела у себя в саду, за кованой решеткой забора и бестолково таращилась на собственные руки. Матвей окликнул ее, но не получил никакого ответа. Тогда он подошел, просунул ладонь через решетку и коснулся теплого плеча Марьяны.

Девчонка оглянулась, нахмурилась, поднялась и вдруг зашипела, точно кошка. Оскалилась, ее глаза потемнели, зрачки увеличились, и в жутком шипении Матвей различил слова:

– Ты, чертов внук чертова ведьмака! Ты умрешь, ты скоро умрешь…

Матвей отшатнулся и еле успел выдернуть руку, потому что изменившаяся Марьяна чуть не вцепилась зубами в его ладонь. Она больше не походила на обычную веселую девушку, какой всегда была, теперь она казалась ужасной фурией, порождением ада и мрака. Оставалось только бежать подальше от этого ужаса и радоваться, что решетка сдерживает кидающуюся на него Марьяну.

Вот почему Матвей никак не мог уснуть и все ходил и ходил по дому. То делал себе кофе, то рассматривал меч прадеда Стефана. Серебряное оружие выглядело внушительно, и Матвей даже мог бы им сражаться – кое-каким приемам прадед все-таки успел его научить.

Но кого убивать? Не Марьяну же, она всего лишь жертва. Может, Жнеца? Вряд ли, Жнецом становился, как правило, очень сильный и могущественный член клана, причем один из лучших, из самых достойных. Жнеца просто так не одолеть. Значит, надо искать ведьму. Дед как-то находил же, когда был жив. Если бы Стефан не погиб, если бы он мог дать совет!

Если бы остался в живых кто-то из тех стариков, кто жил в городке лет шестьдесят назад и помнит старые истории, как, например, бабка Геня из Самонивцев, которая охотно разболтала историю двух сестер-ведьмачек.

И тут Матвей замер, держа в руках блюдечко с молоком и кровью, потому что вдруг вспомнил надпись на маленьком клочке бумаги, найденном в хижине Стефана. Как там было написано?