Я думала и думала об этом. Представляла, что делала бы сама, если бы вдруг, вместо того чтобы учиться в медунивере, была вынуждена стирать обкаканные пеленки и носиться ночами, укачивая орущего младенца. Может, еще и поэтому я не позволяла себе сближаться с Богданом? Никаких поцелуев и тем более никакого интима. Не существует в мире стопроцентной контрацепции, кроме воздержания. И потому я предпочитала воздерживаться.

Утром я проснулась рано и обнаружила на соседнем кресле дремлющего Марьяна. Голова запрокинута, волосы растрепаны, на виске – небольшой шрам. Брови черные, ресницы длинные, скулы высокие. Он был красив и если бы не кривил так презрительно губы временами и не морщился, поглядывая на меня и на Матвея, то, возможно, даже был бы привлекательным.

Я бесцеремонно пихнула его в плечо.

– Утро. Тебе уже пора, – напомнила, подхватывая свой рюкзак и направляясь на кухню.

Круглые часы на стене показывали половину восьмого. Не критично, но копаться не стоило. Экзамены начинались в десять, и я успевала заскочить домой, нанести макияж и уточнить у матери, во сколько она забирает сестру из больницы. Вчера после вечернего душа я не накрасилась, не пользоваться же косметикой Матвея.

Матвей возился с яичницей и тостами, резал сыр и колбасу, которую приволок вчера Марьян.

– Зря ты отказался сдавать тесты, – сказала я, усаживаясь за столик.

– Не хочу никуда поступать, – ответил Матвей.

– Ты умный, мог бы стать юристом или журналистом. Кем угодно мог бы стать и уехать отсюда.

– Я стану ведьмаком.

– Ерунда. Поигрались в эти колдовские штуки, и хватит. Надо осенью браться за ум. Очень надеюсь, что уеду отсюда и буду жить нормальной, спокойной жизнью. Без матери и ведьмачек.

– Надеюсь, что по мне ты будешь скучать, – улыбнулся Матвей. – Марьян, я и на тебя приготовил кофе. Садись, поешь.

Марьян молча прошел в коридор, быстро зашнуровал кроссовки. После сказал, что некогда и ему пора.

– Все живы, и слава богу. Завтракайте и топайте в школу, детишки, – добавил он, потом глянул на меня. – Тебе гораздо лучше без этих черных штрихов на лице. И еще. Я видел вокруг вашего дома круг из соли и земли. Хорошая идея. Матвей, тебе надо его обновить. Подправьте, чтобы ведьмы к вам не наведывались.

Едва за ним закрылась дверь, Матвей облегченно вздохнул.

– Странный он, – сказала я.

– Вивчары все странные. Дед говорил, что их предки пасли овец, батрачили на главного Жнеца клана, на Лушу. Семейство Луш очень древнее, это с них начались кланы Варты.

– Разве не с твоих родичей?

– И с моих тоже. А Вивчары пасли овец, и некоторые клановые говорят о них с презрением, а зря, потому что они очень умные. Отец Марьяна и Михаила – довольно известный хирург. Он работает в областной больнице, но еще имеет свою небольшую клинику. Пластические челюстно-лицевые операции, насколько я знаю. Но точно надо спрашивать у Марьяна.

– Ладно, спросим. Значит, в школе тебя не будет. Тогда встретимся вечером, наверное. Сестру сегодня забираем. Посмотрим, как все вечером будет. Надеюсь, что спокойно, – сказала я и взяла еще один бутерброд.

В том, что сдам алгебру, я не сомневалась. Этот предмет не казался мне загадочным и неизведанным, поэтому переживала я в то утро совершенно по другому поводу. Едва прискакала домой, сразу закрылась в своей комнате и достала книгу Желанную.

Ответа в ней не было, и это огорчило меня. Я должна была докопаться до правды, узнать, кто исполнял мои желания. Потому еле дождалась окончания экзамена. Вернулась домой и с радостью обнаружила, что мать уехала за сестрой и квартира пуста.

Разогрела себе обед – вернее, залила вермишель из пакетика кипятком и покрошила туда сосиску (материнские продукты мне совершенно не хотелось пробовать) – и устроилась за компом. Снова достала Желанную. Она по-прежнему пряталась в старом альбоме с фотографиями, и я привычно посмотрела на фотку со счастливыми влюбленными – на молодого и красивого Стефана и его девушку, – потом быстро перевернула желтые страницы и уставилась на новую запись.

Тот, кто отвечает на вопросы, написал мне:

В книге Желанной еще никогда не появлялись такие современные слова. «Стилист, выпускной». Времена поменялись, и желания владеющих книгой тоже стали другими. Никаких смертей и больше никакой мести. Всего лишь один выпускной. Всего лишь пара танцев вместе.

И я точно узнаю, кто мне пишет, Григорий Луша или нет. Надо было вести себя осторожнее, когда писала, держать при себе свои мысли, а не изливать их на бумагу. Я была глупой и беспечной!

Очень глупой и очень беспечной…

Схватив карандаш, я быстро написала, что согласна, и хотела уже закрыть книгу, но тут несколько страничек – тех, на которых писали я и Тот, кто отвечает на вопросы, – перевернулись, и я уставилась на старую, четкую запись на украинском языке.

Всего три желания у прадеда Стефана. Он воспользовался книгой Желанной и написал то, что хотел получить. И такие странные, непонятные желания. Не месть, не богатство, не власть. Сначала попасть в полицаи – я видела старое удостоверение, подтверждающее, что загаданное исполнилось! После уйти из полицаев и отправиться на войну. И вернуться живым. И ему все удалось, он все получил, этот старый ведьмак.

Я перечитывала записи и думала, что, если бы понять их, разгадать, в чем тут секрет, мы гораздо больше узнали бы о прошлом прадеда Стефана.

Впрочем, долго ломать голову мне не пришлось, приехали мать и сестра.

– Зачем твой прадед хотел стать полицаем? Зачем записал это в Желанной? – спросила я Матвея в тот же вечер, когда он встретил меня после смены в кафе.

– Это записано в Желанной? – глупо спросил Матвей и даже остановился, словно какая-то мысль посетила его в этот момент.

– Ну конечно.

– Дай посмотреть.

– Прямо тут, на улице?

– Пошли в сквер.

– А если снова Вивчары? Марьян уже к нам присматривается, вынюхивает. Они, конечно, делают вид, что защищают нас, но не забывай, это Марьян избил тебя тогда, когда мы хотели выследить ведьмачек. Если бы не эти двое, может, у нас бы все вышло. Сейчас никому нельзя доверять, понимаешь?