пещеры. Когда Аримаз вышел, он показал ему юношей на вершине горы и, с полным правом насмехаясь над его надменностью, сказал, что у воинов Александра действительно есть крылья. (25) И уже из македонского лагеря были слышны звуки труб и крики воинов. Это обстоятельство, как и многое на войне, пустое и незначительное, принудило варваров сдаться. В самом деле, от страха они не могли заметить малочисленность тех, кто находился у них в тылу. (26) Поэтому они поспешно вернули Кофа, уже ушедшего среди их замешательства, и послали с ним 30 своих вождей, чтобы сдать скалу и договориться о разрешении уйти невредимыми (27) Царь хотя и опасался, как бы варвары, заметив малочисленность юношей, не опрокинули их, однако, веря в свое счастье и будучи озлобленным надменностью Аримаза, ответил, что он требует безоговорочной сдачи. (28) Аримаз, отчаявшийся в своем положении, хотя оно и не было проиграно, спустился в лагерь вместе с близкими и знатнейшими мужами своего племени. Всех их Александр велел подвергнуть бичеванию и распять на крестах у самого подножия скалы.

(29) Вся масса сдавшихся в плен вместе с захваченным имуществом была роздана в качестве дара населению новых городов, Артабаз был оставлен для охраны скалы и окрестной области.

Книга VIII

Глава 1

(1) Александр, захватив скалу, что принесло ему больше известности, чем подлинной славы, разделил войско на 3 части, чтобы разослать для отпора бродившим врагам. Начальником одной части он сделал Гефестиона, начальником другой — Кена; сам встал во главе остальных. (2) Но среди варваров не было единодушия. Одни были покорены силой оружия, большинство сдалось Александру, не доводя дела до сражения. Он приказал отдать им города и земли тех, кто упорствовал в непокорности. (3) Между тем изгнанные бактрийцы с 800 массагетскими всадниками опустошали ближайшие села. Чтобы обуздать их, правитель этой области Аттин выступил с 300 всадниками, не подозревая о готовящейся засаде. (4) Враг же спрятал вооруженных воинов в находящихся рядом с полем лесах, а несколько человек погнали скот, чтобы этой приманкой завлечь в засаду ничего не подозревавшего Аттина. (5) И вот Аттин, не соблюдая строя, с беспорядочной толпой воинов устремился в жажде добычи на стадо. Как только они миновали лес, засевшие там люди неожиданно напали на них и всех перебили. (6) Весть об этом несчастье быстро дошла до Кратера, и он прибыл со своей конницей. Но массагеты уже ускакали, зато была перебита тысяча дахов. С их гибелью закончилось сопротивление всей области. (7) Александр же после вторичного покорения согдийцев возвратился в Мараканду. Туда приехал к нему Берда, посланный им в свое время к скифам, живущим за Боспором. Он прибыл с послами этого народа. (8) Фратаферн, стоявший во главе хорасмиев, объединившись с соседними массагетами и дахами, также послал людей уверить царя в своей покорности. (9) Скифы предлагали Александру взять в жены дочь их царя. Если же, говорили они, царь признает недостойным для себя подобное родство, то пусть позволит знатнейшим македонцам вступить в брак со знатными женщинами скифского народа; их царь сам прибудет к Александру. (10) Александр благосклонно выслушал оба посольства и стал лагерем, поджидая Гефестиона и Артабаза. Как только они присоединились, он направился в страну, которая называлась Базаира[276].

(11) Главным признаком богатства в этой варварской стране является не что иное, как стада отменных зверей, которые содержатся в больших рощах и парках. (12) Для этого выбирают просторные рощи, изобилующие непересыхающими источниками, обносят их оградой и строят там башни для охотников. (13) Было известно, что в одном из таких загонов на протяжении четырех поколений никто не охотился. Александр вошел в него со всем войском и приказал повсюду встревожить зверей. (14) Когда на редкость огромный лев побежал на самого Александра, то случайно оказавшийся рядом Лисимах, ставший впоследствии царем, хотел рогатиной встретить зверя. Царь, оттолкнув его и приказав не вмешиваться, заявил, что он один, как и Лисимах, может убить льва. (15) Ведь однажды Лисимах, охотясь в Сирии, в одиночку убил зверя исключительной величины, который успел разодрать ему левое плечо до кости, и тот оказался на краю гибели. (16) С укором напомнив об этом Лисимаху, царь доказал свою храбрость на деле лучше, чем на словах: он не только подпустил к себе льва, но и убил его одним ударом. (17) Выдумка, будто Александр бросил Лисимаха на съедение льву, я полагаю, была порождена именно этим случаем[277] (18) Хотя охота Александра окончилась удачно, македонцы, согласно обычаю своего народа, постановили, чтобы царь не охотился пешим и без сопровождения знатных и приближенных. (19) Когда было забито 4 тысячи зверей, царь в том же лесу стал пировать со всем войском.

Оттуда он возвратился в Мараканду. Отпустив Артабаза из-за его преклонного возраста, он передал его провинцию Клиту. (20) Это был тот самый Клит, который у реки Граника своим щитом прикрыл Александра, сражавшегося с непокрытой головой, и мечом отрубил Ресаку руку, занесенную им над головой царя. Он был старым воином Филиппа и прославился многими военными подвигами. (21) Сестру его, Гелланику, воспитавшую Александра, царь любил, как свою мать. По этим причинам он доверил Клиту большую часть своего государства. (22) Тот же получил приказ на следующий день отправиться в путь и приглашение на начавшийся в то же время пир. На этом пиру царь, разгорячившись от вина, стал неумеренно кичиться своими делами, что было тягостно слушать даже тем, кто знал, что он говорит правду. (23) Однако старшие хранили молчание, пока Александр не начал принижать славную победу Филиппа при Херонее[278], считать ее своей заслугой и утверждать, что славы от столь великого подвига он лишился из-за злобы и зависти отца. (24) По его словам, когда вспыхнула распря между македонскими воинами и греческими наемниками, Филипп, получив ранение среди общей свалки, лег, притворившись ради безопасности мертвым; Александр же прикрывал отца своим щитом и собственноручно перебил всех, кто пытался напасть на него. (25) Отец в этом никогда не признавался, досадуя, что своим спасением обязан сыну. Также одержав победу в войне, которую Александр сам, без Филиппа, вел против иллирийцев, он написал отцу, что враги совершенно разбиты, однако сам Филипп в этой экспедиции якобы не участвовал. (26) Достойны славы не те, кто ездит смотреть самофракийские мистерии[279], когда нужно опустошать и предавать сожжению Азию, но те, кто совершил подвиги, превосходящие все, что можно вообразить.

(27) Молодые