решении Твардовского оставить редакцию Абрамов узнал из телефонного разговора с Дементьевым уже 13 февраля. Всё случившееся с «Новым миром» стало для него настоящим потрясением. Он воспринял разгром «Нового мира» как личную трагедию.

«Нет, мы ещё не отдаём себе отчёта в том, что произошло, – запишет он в дневнике 15 февраля 1970 года. – Катастрофа! Землетрясение!»

Переживания о ситуации в «Новом мире», о Твардовском, о судьбе «Деревянных коней» – всё тогда перемешалось в абрамовских думах. Он был готов ехать, бежать в столицу, неоднократно звонил Кондратьеву, Лакшину, Хитрову… и, в конце концов, бросив все дела, вырвался к Твардовскому, но уже в Красную Пахру, став одним из немногих авторов «Нового мира», кто навестил бывшего главреда в самые трудные для него первые дни ухода из редакции.

В мартовском номере «Информационного бюллетеня Союза писателей СССР» за 1970 год была опубликована официальная информация об изменениях в составе редколлегии журнала «Новый мир», в которой, в частности, говорилось: «Секретариат правления Союза писателей СССР удовлетворил просьбу А. Т. Твардовского – освободил его от обязанностей главного редактора журнала “Новый мир”. Главным редактором журнала “Новый мир” утверждён В. А. Косолапов».

Эпоха «Нового мира» Александра Твардовского теперь уже закончилась навсегда. Наступали новые времена.

А как же «Деревянные кони»?

О том, что повесть снята и не пойдёт в февральском номере журнала, Фёдору Абрамову скажет ещё Александр Твардовский при их февральской встрече в Красной Пахре. А в конце марта, приехав в «Новый мир», Абрамов вновь погрузится в тягостную работу, ядовито навязанную ему цензурой, но, как потом выяснится, и этого будет мало. В конечном итоге, без ведома автора, не только сцена раскулачивания, но и само словесное понятие этого действа будут изъяты из текста повести. Абрамов узнает об этом только после того, как сам прочитает уже напечатанный в журнале текст.

Реакция Абрамова на этот удар в спину была резкой. В отправленном в адрес Валерия Алексеевича Косолапова письме были не просто ноты негодования, – а Абрамов умел высказаться весьма сурово, – но и настрой на полный разрыв творческих отношений с редакцией. Понятно, что такое решение принималось Абрамовым спонтанно, на пике эмоционального всплеска, как безудержная ответная реакция на отношение не только к нему самому, но и в знак солидарности с Твардовским, да и, наверное, как памятка на отказ в публикации «Двух зим…» в «Роман-газете».

При таких обстоятельствах Косолапов мог вполне не отвечать на это гневное абрамовское письмо. Но ответил. И весьма щедро. Почему? Да ещё и не просто ответил, а ещё и предложил Абрамову проанонсировать что-то новенькое на будущий 1971 год.

Вот это заслуживающее внимание письмо:

«27 мая 1970 года.

Уважаемый Фёдор Александрович!

В августовском номере “Нового мира” редакция будет, как обычно, публиковать перечень основных произведений, планируемых на 1971 год. Для коллектива редакции и для меня лично Вы – желанный автор, давно полюбившийся читателям журнала. Думаю, что редакция вправе рассчитывать и впредь на Ваше сотрудничество. Хотелось бы получить от Вас сообщение о том, над чем Вы сейчас работаете и что можно анонсировать на 1971 год.

Теперь о Вашем письме об опечаткахх в рассказе “Деревянные кони”. Провёл самое тщательное расследование. Дело в том, что я был в курсе дела только касательно замены слова “раскулачили” словом “обидели”. Два других огреха явились для меня загадкой.

Что же выяснилось?

Фраза на стр. 84-й – “И вот сама сколько-то так пожила…” – именно в таком виде была набрана и никем, в том числе и автором, не правилась. Передо мной лежит сейчас экземпляр вёрстки, вычитанный и выправленный Вами, подписанный Е. Я. Дорошем и М. Н. Хитровым, экземпляр, с которого корректора переносили всю авторскую и редакторскую правку.

Фраза на стр. 78-й исключена по вине корректоров журнала. Набрана она была так: “Всяко, думаю, не для того, что по грибы в первую ночь бегать…” (К сожалению, Вы, вычитывая рассказ, также не обратили внимания на набранное “что” вместо “чтобы”.) Затем следовал абзац: “Ох, как тут сверкнули тихие голубые глаза у старой Милентьевны! Будто гроза прошла за окошком”. И вот эту фразу Вы на полях вёрстки дополнили словами: “будто там калёное ядро разорвалось”. И хоть Вы корректорским знаком правильно обозначили, в какое место рассказа должны быть поставлены эти слова, корректора, перенося правку, всадили их в конец предыдущей фразы. Соответствующую беседу с корректорами я, разумеется, провёл. Люди это опытные, добросовестные, давно работающие в “Новом мире”. Но, как говорится, “и на старуху бывает проруха”. Они очень переживают случившееся. Откровенно говоря, мне бы не хотелось наказывать их в административном порядке: я ведь понимаю, что работа над номером шла в обстановке довольно нервной, а рассказ ставился в номер дополнительно, на последнем этапе.

Что касается замены слова “раскулачили” словом “обидели”, то сделано это было буквально перед самым матрицированием номера, и отнюдь не по моему желанию. Учитывая, что до этих слов идёт текст – “Робила-робила – да ты виновата. Вот какое время у нас было. ‘Да я-то, говорит мама, ничего, я-то бы стерпела. Да каково, говорит, людей под монастырь подвести’ ”; учитывая также, что вслед за словами “– Каких людей? Разве кого обидели?” идёт абзац: “Евгения быстро обернулась ко мне. В её чёрных немигающих глазах опять появился накал”. А Вы ещё усилили этот абзац словами “но она сцепила зубы и надолго замолчала…” – учитывая всё это, я дал согласие на замену слова.

Право же, читателю всё абсолютно ясно! Единственно, в чём винюсь, – не заказал телефонного разговора с Ленинградом и не известил Вас о сложившейся ситуации: Вам и так мы немало нервы потрепали с “Деревянными конями”.

Очень прошу принять извинения редакции и не настаивать на публикации Вашего письма. Во-первых, любой печатный орган делает это, откровенно говоря, всегда очень неохотно, лишь в самых крайних случаях. Во-вторых, если уж давать поправку, то немедленно, в следующем же номере журнала. А у нас положение сейчас такое: третий номер вышел, четвёртый заматрицирован и печатается. Таким образом, читатель увидел бы эту поправку через несколько месяцев после публикации рассказа. Наконец, публикация исправлений повлекла бы за собой наказание виновных. А этого, повторюсь, мне не хотелось бы.

С искренним уважением и самыми добрыми пожеланиями

В. Косолапов».

Вот так, с лёгкой руки Валерия Косолапова, вполне честно и искренне, напряжение между Фёдором Абрамовым и «Новым миром», к счастью для обеих сторон, было снято.

А вот «Деревянные кони» с иллюстрациями Фёдора Мельникова, запланированные к выходу в свет отдельной книгой на 1970 год, появятся в «Советском писателе» лишь два года спустя. Литературовед Михаил Слонимский в своей внешней рецензии на готовящийся к изданию сборник ещё 30 декабря 1969 года напишет: «Все семь произведений, включённых в