современная, но, может быть, самая главная для нас сегодня, только не говорят и не пишут об этом. Обкатать эту тему, и не один раз – победа будет за Вами.

М. Т.».

Что именно имела в виду под словом «не покорили», Мария Илларионовна в письме не пояснила.

Часть 8. «Пути-перепутья»: 1972–1975

«Очень просим в случае несчастья…»

В октябре 1973 года Фёдор Абрамов в составе группы советских писателей едет в творческо-экскурсионную поездку в Англию. По этому поводу в архиве писателя сохранился очень любопытный документ, создание которого было явно продиктовано серьёзнейшими опасениями за их с Людмилой жизни. Речь идёт о своего рода завещании, написанном рукой Фёдора Александровича:

«Уважаемые товарищи, друзья!

Едем в Англию, и где гарантия, что с нами ничего не случится? Очень просим в случае несчастья все вещи наши и деньги, хранящиеся в сберкассах, передать нашей племяннице Абрамовой Галине Михайловне.

Знаем, это не документ.

И всё же очень и очень просим принять все меры, чтобы выполнить нашу волю.

Что касается до моих рукописей и всех бумаг, то их передать другу моему Мельникову Фёдору Фёдоровичу.

Ф. Абрамов

Л. Крутикова

15 октября 1973 г.

22 ч. 25 мин.».

Однозначно, что такая записка не могла появиться на пустом месте. И в самом деле, чего боялся Абрамов? Действительно ли опасался за свою жизнь? И если такие опасения были реальностью, то чем они были вызваны?

В начале 1970-х годов Фёдор Абрамов находился в зените не только читательской славы. К этому времени он – один из ведущих советских прозаиков, известных не только в стране, но и за рубежом, номенклатурное лицо в Союзе писателей – член правления, автор трилогии «Пряслины», последний роман которой «Пути-перепутья» вышел в свет в первых двух номерах «Нового мира» за 1973 год. Его «Братья и сёстры» продолжают шествовать по стране и миру.

Ещё 14 марта 1972 года в письме Валерию Косолапову в «Новый мир» Фёдор Абрамов попросит отсрочить сдачу романа «Костры осенние» (впоследствии «Пути-перепутья») до 1 июня 1972 года. Косолапов, который неплохо относился к Абрамову, пошёл навстречу.

В следующие два месяца Абрамов не разгибая спины усердно выправляет текст, и 3 мая, за месяц до определённого для себя срока, выведет его набело.

Но и в таком виде роман будет отвергнут редакцией. На состоявшемся 30 мая заседании редколлегии «Нового мира», помимо общего одобрения рукописи и заочного принятия её к публикации, был высказан ряд замечаний, которые автору было необходимо устранить. В редакторском заключении говорилось:

«1. Представляется заметно утрированной сцена на пароходе, в результате которой Подрезов был подвергнут критике. Вряд ли следует вводить в эту сцену несколько секретарей райкомов.

2. Хотелось бы, чтобы сцена заседания районного актива, сейчас несколько однолинейная, была художественно и психологически обогащена (полнее выписать характеры и мотивы выступления защитников и противников Подрезова, что дало бы, кстати, новые краски и самому образу Подрезова).

3. Это же замечание относится и к завершающей главе, когда Михаил Пряслин собирает подписи в защиту Лукашина.

4. Некоторые замечания касаются отдельных реплик, формулировок и частных сюжетных положений, либо недостаточно психологически убедительных, либо преждевременных для начала 50-х годов, к которым относится действие романа. Работа над этого рода замечаниями возможна уже в ходе конкретной подготовки рукописи к набору».

«Новый мир» вместе с этим документом вернул Фёдору Абрамову и текст романа с предложением исправить замечания к сентябрю текущего года.

Столь скорый возврат рукописи Абрамова вряд ли удивил. Отправляя роман в «Новый мир», он нисколько не надеялся на то, что его новая вещь будет принята именно в том виде, в котором он её видел сам. И не ошибся. Предложенные редакцией замечания не представляли собой легковесного поверхностного налёта на текст романа, а были весьма резким вторжением в сюжет и требовали его полной переработки. На всё лето ему пришлось вновь погрузиться в работу, фактически переписывая текст заново.

Оригинал «завещания», написанного Фёдором Абрамовым перед поездкой в Англию. 15 октября 1973 г. Публикуется впервые

Ещё весной 1972 года, опасаясь за судьбу романа в «Новом мире», Фёдор Абрамов в надежде опубликования «Костров осенних» отдельной книгой отправляет рукопись в издательство «Современник». Но и тут его надежды не оправдались. Рукопись с пометкой об отказе в публикации вернули вместе с отрицательной рецензией Виктора Андреевича Чалмаева, в которой, в частности, говорилось:

«Следует сразу же сказать, что для самого писателя по объёму и, главное, по содержанию, уровню письма этот роман, на мой взгляд, явно меньше, “мельче”, одностороннее предшествующих произведений. <…>

И всё же в данном романе – и не только в изображении “руководства”, где реализм нередко вытесняется шаржем, стилем газетного фельетона, – происходит досадное сужение горизонтов, “русла” мужицкой жизни, “приспособление”… картин крестьянской жизни для целей фельетонного изобличения культа личности, изобличения на определённый лад. И с философско-социальной, и с художественной стороны эти страницы скудны, малохудожественны…

По сути дела, в рукописи утверждается старый тезис В. О. Ключевского: “Народ хирел, государство крепло”…

Следует сделать вывод о явном сужении, односторонности авторского взгляда на события, саму эпоху 1948–1950 годов; Ф. Абрамов написал роман в известной мере противоположный прежним. Тема разоблачения культа личности (понятая на особый лад) привела его к утрированному, заданному конфликту (погонялы и “надсмотрщики”, руководители и бессильная жертва “бессмысленных”, юбилейных поборов…), к сужению диапазона народной жизни и характеров, к бедности содержания. Народа-освободителя нет, есть гонимая, усталая, сбираемая масса. Рукопись, возможно, будет дорабатываться автором в сотрудничестве с журналом, где её будут печатать… Хотелось бы, чтобы и данные замечания были поняты правильно, не как догматические наставления, а как действительная забота о сохранении таланта художника…»

Старший редактор «Современника» Т. Ильина в редакционном письме от 2 августа 1972 года всецело подтверждала позицию Чалмаева: «В романе сместились смысловые, идейно-художественные акценты… В рукописи есть ряд недозавершённых сцен, есть повторы, неточности… автору следует рекомендовать доработку романа».

По своей сути это была не просто резко негативная рецензия на произведение, а резкий выпад критики в сторону абрамовского литературного таланта, ведь под сомнение была поставлена не только правильность всей сюжетной линии романа, но и вообще его литературная ценность. И в этой ситуации Фёдору Абрамову было сложно не пасть духом и сохранить творческий настрой. Естественно, «подбивать» роман под чалмаевскую рецензию Абрамов не станет, и в назначенный срок в «Современник» будет отправлена всё та же переработанная для «Нового мира» рукопись, работа над которой завершится к сентябрю.

Уже когда роман находился в «Новом мире» в процессе вёрстки, Фёдор Абрамов срочно просит Валерия Косолапова снять название «Костры осенние».

Поводом к