— Ну привет новобрачным. Можно впредь без подобных сюрпризов?

— Для нас это тоже было несколько неожиданным, — признался Берт. — Добрый день.

— Зато… — начала было воинственно Ирен, но, наткнувшись на взгляд брата, подавилась словами.

Хан пожал руку новоиспеченному мужу сестры. Богдан от рукопожатия отказался. Сделал вид, что не заметил, первым сел и проговорил бесстрастно, обращаясь только к сестре и специально игнорируя Берта:

— Предлагаю перейти к делу, а не разводить церемонии. Отец скоро приедет. Ирен, назови хоть одну причину, по которой мы должны принять твой брак.

Краем глаза заметил, что муж Ирен не смутился. Лишь откинулся на спинку стула и с легким интересом разглядывал его.

Хорошо владеет собой, Ирен далеко до супруга. Сестра сглотнула и чуть жалобно снова посмотрела на Хана. Тот едва заметно мотнул головой. Правильно, тут он ей не помощник.

Официант направился было в их сторону, но Хан сделал знак; мол, подождите немного.

— Богдан, — начала Ирен тихим голосом, потом замолчала.

— Я жду.

— Может, стоит мне… — проговорил Берт, приходя на помощь жене, но Богдан даже не глянул в его сторону и повторил:

— Ирен, я жду.

Берт взял жену за руку и тихо что-то проговорил. Богдану едва удалось справиться с волной бешенства. Тяжело наблюдать за тем, как к его сестре прикасается посторонний мужик. Мысль о том, чтобы сделать его трупом, казалась все более привлекательной. Пальцы сжали стакан с такой силой, что чуть не раздавили стекло.

Ирен благодарно улыбнулась мужу и уже более уверенно посмотрела на брата.

— Богдан, понимаю, что на первый взгляд наш брак кажется тебе поспешным и необдуманным, но это самое правильное, что я сделала в жизни. Я люблю своего мужа.

— Не путай игру гормонов с настоящим чувством, — холодно ответил он.

— Не рассказывай мне о гормонах! — гневно произнесла Ирен, но тут же понизила голос, когда в их сторону стали коситься. — Я вдоволь насмотрелась на ваших однодневных баб и сама кому угодно объясню разницу. Я счастлива с Бертом и чувствую себя с ним полноценным, свободным человеком, а не марионеткой, которую дергают за ниточки. Не в пример вам, его интересует мое мнение и мои желания, он видит во мне личность, а не объект для торга. Почему в нашей среде женщины считаются вторым сортом? Тебе, Хану позволено жить, как вы хотите, а зато для нас придумана бездна ограничений! Почему кто-то другой должен решать, с кем мне жить и от кого рожать детей? С детства нас готовят быть хорошими женами, но в браке речь идет не о любви, а о покорности. Ты сам признал, что любой другой мужчина, выбранный отцом, меня сломает. Так я выбрала сама того, кто принимает меня такой, какая есть. С ним я чувствую себя любимой и желанной.

Знал бы он, что их вчерашний разговор приведет к таким последствиям… Лично бы прилетел за ней и отправил домой!

— Ты не чувствовала этого дома? Тебя мало любили и баловали?

— Я знаю, что ты с Ханом, отец — меня любите. Маме же всегда не было дела до меня. Но даже говоря о наших родителях — я не хочу таких отношений, что между ними, в своей собственной семье.

— Считаешь, что тебя ждет лучшее с первым встречным?

— Берт не первый встречный, я знаю его давно. — Ирен бросила теплый взгляд на мужа, который пока хранил молчание, давая ей высказаться. — Когда-то он открыл мне глаза, сказав, что никто не может запретить мне жить так, как я хочу. Нужно добиваться желаемого и быть готовой платить свою цену за это.

— Так вот кого нужно благодарить за все твои выходки! — ошарашенно воскликнул Хан, награждая Берта совсем не дружелюбным взглядом.

Богдан не показал эмоций и не сводил глаз с сестры, но счет к офицеру Рейну возрос.

— Я хочу быть и буду с тем мужчиной, кого выбрало мое сердце, даже если придется выдержать ваше недовольство и гнев отца, — тихо, но твердо произнесла Ирен.

— Да ну! — присвистнул Богдан. Он перевел взгляд на ее мужа и поинтересовался: — А если я буду против — меня арестуешь?

— Сегодня утром я подал заявление об уходе.

— С какой радости? — прищурился Богдан. Он уловил попытку Ирен вставить слово и вскинул руку, проговорив: — Не влезай.

— Расскажи им, Берт! — все же подала голос сестра, обжигая взглядом тех, кого считала самыми близкими людьми. — Расскажи!

— Я в курсе, что у вас принято выдавать ваших дочерей и сестер замуж по договоренности и за… состоятельных людей, — медленно произнес Берт, глядя Богдану прямо в глаза. — Думаю, ты в курсе, что моя семья довольно обеспеченная. И я — единственный наследник. Который еще и неплохо разбирается в семейном бизнесе. Но! Я всегда хотел работать в полиции. И этот факт сильно огорчал всю семью.

— Думаю, не так трудно вернуться обратно.

— Тебе было бы легко расстаться с любимой работой? Ради которой ты пошел на очень многое?

Хан и Богдан переглянулись. Невольно Берт задел больную тему. Их двойная жизнь накладывала свой отпечаток, но они не представляли себя без Ордена.

— Ну а что изменилось сейчас? — поинтересовался Хан.

— Ирен сказала, что если ее мужем станет не полицейский, пусть и хороший, а наследник многомиллионного состояния, то такой брак ваша семья одобрит.

— А вот тебе явно плевать насчет того, одобрим мы брак или нет, — не унимался Богдан, желая докопаться до истинных мотивов.

— Для Ирен это важно, — Берт пожал плечами. — Она вас любит. Я могу лишь поддержать.

Наступила тишина. Скорее задумчивая, нежели злобная. Богдан отметил, как льнет к супругу Ирен, постоянно норовит его коснуться. Да и тот машинально, явно сам того не замечая, гладит ее пальцы. Отбросив личные эмоции, внимательно изучал этих двоих.

Вначале он думал, что сестра назло им всем выскочила замуж за первого встречного, пусть и богатого, сосунка, но увиденное заставило пересмотреть первое мнение. Рядом с мужем Ирен светилась и выглядела счастливой. Действительно счастливой, такой, какой он не видел ее уже давно. Да и сам Берт оказался не так прост. Чувствовался в нем внутренний стержень и характер.

— Рассказывай, — приказал Богдан внезапно, — все рассказывай. Начиная с момента, когда вы познакомились.

Рассказ затянулся примерно на час. Берт не старался его приукрасить. Просто спокойно объяснял, отчего тогда заговорил с Ирен, почему предложил ей выйти замуж. Все это время Богдан изучал его, оценивал.

— Значит, чтишь закон? — проговорил, когда Берт закончил рассказ. Вокруг разговаривали люди, звенела посуда, шел разгар ужина.

— Чту.

— А наши законы считаешь фигней? — провоцировал Богдан, желая задеть и вывести из себя. Хотелось знать, что скрывается за спокойным поведением полицейского. Его откровенность, без желания понравиться или произвести выгодное впечатление, невольно вызывала уважение.