— Слушаюсь, мамочка!

— И ты больше никогда не будешь бросать трубку, понял?!

Телефон Ромуальда пронзительно запиликал. Он взглянул на экран. Батарейка мигала, показывая, что заряжена всего-навсего на 7 %.

Ромуальд едва не принялся драть на себе волосы. Как это он, всю жизнь, имеющий дело с компьютерами и мобильниками, мог допустить такую оплошность?!

— У меня садится батарея, — пожаловался он. — Позвоню, когда будут новости.

* * *

Эмма вошла в номер, ругая сама себя на чем свет стоит. Ее душило чувство вины и бессилия. Она ничем не могла помочь Ромуальду. Только молиться.

Всеми силами Эмма старалась справиться с разрушительными эмоциями. Парнишка так торопился, что даже не выключил компьютер. Светился экран, не был закрыт сайт. Эмма села в кресло Ромуальда и невольно заинтересовалась. Перед отходом Ромуальд рылся в архивах «Уолл-стрит газеты» и открыл одну из многочисленных статей, которые экономический ежедневник посвящал Нику Фитчу. Статья была давней, 2001 года, и напоминала телеграфное сообщение. Однако содержание оказалось весьма любопытным.

Еще раз о Нике Фитче

Блистательный проект Ника Фитча действует с каждым днем все успешнее и успешнее, но куда исчез глава фирмы? Не оставил ли капитан свой корабль?

«Что с Ником Фитчем?» — этот вопрос в Силиконовой долине у всех на устах. Длительное отсутствие основателя и главного акционера фирмы всех пугает и интригует. Вот уже два месяца Фитч, как ленивый школьник, манкирует генеральной ассамблеей директоров и презентацией новых продуктов своей фирмы.

Непривычное отсутствие главного трудоголика компании сеет беспокойство среди инвесторов, так что ее акции на бирже уже пошли на понижение.

Пресс-секретарь Фитча в ответ на волнующие всех вопросы лаконично сообщил, что в жизни Ника Фитча все в порядке, он перенес тяжелый бронхит и очень скоро снова займет свое капитанское место.

Эмма продолжила поиск. Тогда Фитч в самом деле, похоже, довольно скоро вернулся к исполнению своих обязанностей. Акции на бирже снова взлетели на немыслимую высоту, происшествие забылось, информация о нем затерялась в лабиринтах Интернета.

Эмма перечитала конец статьи.

«Тяжелый бронхит! Рассказывай сказки!»

Она недоверчиво покачала головой, откинулась и прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться.

«А что, если Ник по-настоящему всерьез болен?»

Мало-помалу белые пятна в этой истории начали исчезать.

«Серьезная болезнь, кровь, медицина, лечение…»

Факты жемчужинками нанизывались один на другой, становясь нитью Ариадны, которая вела через лабиринт загадок к отгадке.

Эмма открыла глаза и посмотрела на экран другого компьютера.

«Интернет больницы».

Эмма наклонилась над клавиатурой и вооружилась мышкой. Ей понадобилось не меньше пяти минут и не меньше сотни манипуляций прежде, чем она поняла, как получить доступ к карточкам пациентов и каким паролем их открывать.

Начала она с того, что набрала «Ник Фитч».

Никакого ответа.

«Подумай хорошенько, девочка!»

Она сделала новую попытку и набрала: «группы крови + Хельсинки».

На экране обозначилось досье одного из пациентов.

Сердце у Эммы замерло: еще несколько секунд, и ей откроется истина!

Пациента звали П. Дрейк, он лежал в кардиологическом отделении больницы в Джамайка Плэйн.

Эмма кликнула и открыла досье. Как только она стала читать историю болезни, разрозненные пазлы стали складываться в картину.

Больного звали Принц Дрейк.

«Принц Дрейк, Дрейк Принц, Черный Принц…»

Это и был Ник Фитч. Бизнесмен, лежавший в кардиологическом центре бостонской больницы, которым руководила Кейт!

Ошеломленная своим открытием, Эмма, едва не дрожа от возбуждения, принялась внимательно изучать досье. Она не пожалела на него времени и поняла главное. А когда поняла главное, то впала чуть ли не в ступор.

Фитч родился с очень редким пороком сердца. Сердце едва работало и плохо снабжало кровью организм, он был «синюшным ребенком», врачи не надеялись, что он доживет до взрослого возраста.

В восемь лет он прошел очень серьезный курс лечения, который улучшил его кровоснабжение, а потом через семь и десять лет последовали две операции на сердце.

Они продлили ему жизнь, но не избавили от главной проблемы. Отсрочили неизбежный конец. Рано или поздно, чтобы не умереть, Ник Фитч нуждался в пересадке сердца. Но, учитывая его редчайшую группу крови, надеяться на такую операцию было нечего. У него была группа «Хельсинки». В сорок два года Ник Фитч был своего рода медицинским чудом. Годы и годы в режиме строгой конфиденциальности за ним наблюдали и его лечили врачи. Жизнью он был обязан своей железной воле и удаче. Но настал момент, когда его сердце не могло больше работать. Этот момент наступил сейчас.

Эмма вызвала мышкой другие документы и выяснила, что Фитч был госпитализирован сутки тому назад и ждет операции по пересадке сердца.

На этот раз жизнь делового гения была поставлена на карту: или пересадка, или смерть.

* * *

Ромуальд старался изо всех сил вести машину как следует. И очень испугался, когда его внедорожник на Бэкон-стрит чуть было не рванулся на красный свет. Он дал задний ход и осторожно выровнял его, а потом испугался не меньше, решив, что упустил каскадера. Но очень скоро снова увидел вишневый «Додж». Пикап свернул на скоростную магистраль, огибающую центр города на северо-западе.

Продвижение машин резко замедлилось из-за пробки, которая возникла неподалеку от развязки, не давая возможности выехать на автостраду. Пока все двигались бампер к бамперу, Ромуальд судорожно разбирался с коробкой скоростей. Во Франции отец немножко учил его водить, и кое-каких приемчиков он, конечно, нахватался, но ездили они всегда вместе. Он и представить себе не мог, что так скоро окажется самостоятельно за рулем — и к тому же внедорожника!

Пробка рассосалась, движение восстановилось. Ромуальд не выпускал из виду вишневый пикап, стараясь сам остаться незамеченным. Теперь «Додж» с немалой скоростью мчался в северном направлении. Через четверть часа они пересекли Мидлсекс с его дубами, серебристыми елками и орешником. Потом пикап повернул на восток, и, проехав километров двенадцать, снова помчался на север по грунтовой дороге.

Они ехали в сторону Лоуэлла, небольшого индустриального городка, некогда процветающего. Ромуальд старался изо всех сил держаться на порядочном расстоянии от каскадера. От просторов вокруг захватывало дух. Солнце, клонясь к горизонту, окрасило облака в оранжевый цвет, заставив светиться их края. Справа и слева нетронутой белизной сияла равнина, вдали мерцала серебром река, а может быть, озеро.