Хаген прождал еще полчаса, и наконец Ахмед вышел за ворота и сел к нему в машину.

– Какого черта ты приперся сюда? – спросил Ахмед.

– Я приехал сказать, что за то, что ты просишь сделать, двести тысяч мало, – сказал Хаген, – мне нужно триста тысяч.

– У тебя нет выбора, – сердито ответил Ахмед.

– Послушай, мне даже за Ахвердилава заплатили двести тысяч, а тут я рискую, можно сказать, не головой, а всем, чем можно и чем нельзя.

– Ну хорошо, триста, – с досадой сказал Ахмед. Про себя он подумал, что на этот раз Хагену вместо оплаты все равно достанется пуля.

– Сто штук вперед.

Тут Ахмед стал ругаться по-настоящему, но ничего поделать было нельзя. Он плюнул и велел Хагену заехать в резиденцию. Та м он посидел в машине, а Ахмед через пять минут принес ему сто тысяч.

– Отваливай побыстрей, – сказал Ахмед, – и делай, что обещал.

* * *

Спустя три часа, когда в резиденции Гамзата оставался только он и его охранники, двухтонная ракета с фугасной боевой частью стартовала из недостроенного дома в двадцати пяти километрах по взморью.

Аппаратура машины позволяла самостоятельно осуществить топографическую привязку к местности; идеальная точность наводки была обеспечена Хагеном в тот момент, когда оператор привязался к передатчику, установленному в багажнике подъехавшей к резиденции «Шестерки».

На конечном участке траектории ракета пошла вертикально вниз, и головная ее часть разорвалась в тот момент, когда вошла в соприкосновение с желтым двухэтажным зданием, сцепленным с основанием скалы.

Удар ракеты, предназначенной для поражения важных малоразмерных целей, включая глубоко зарытые в землю штабные бункеры, был ужасен.

В радиусе ста метров взрывная волна снесла все, включая три забора, автобус с ОМОНОм и гаражи, где томились два свежих «Порше-кайенна» и тюнинговый «Корвет» за семьсот тысяч долларов. Катер, болтавшийся на причале, порвало в лоскутья. БТР в загончике из бетонных плит поставило на попа, а сами плиты зашвырнуло в море.

Конюшня, где среди прочих лошадей стоял подаренный только что Гамзату чистокровный арабский жеребец, превратилась в конский фарш со щепками. В соседнем частном домике – за четвертой бетонной стеной – обвалилась крыша, и под этой крышей мертвые люди продолжали пить чай.

От белых мраморных колонн фасада не осталось ни осколка больше наперстка. В доме погибли семьсот костюмов от «Гуччи» и «Валентино», девятьсот пятьдесят галстуков и две тысячи семьсот пар обуви. Гамзат был совершенно помешан на обуви: ее ему изготовляли вручную, и он никогда не надевал одну пару дважды.

При взрыве погибли двадцать три человека.

Гамзат Асланов, находившийся в бункере на глубине трех этажей под землей, уцелел.

* * *

Хагена Хазенштайна взяли на следующее утро в доме того самого замминистра, на свадьбу которого братья поехали, как ни в чем не бывало.

Точнее, это попытались сделать. Лейтенант милиции, который получил ориентировку на Хагена и которому сказали, что Арийца видели накануне на свадьбе замминистра сельского хозяйства, заехал к замминистру спросить, правда ли это, и к своему изумлению, застал там самого Арийца. Лейтенант попытался задержать Хазенштайна, но получил в пятак, а Хаген вскочил в машину и был таков.

Услышав новости, Ахмед бросился в погоню. Он рассчитывал, что Хагена задержат в Шамхальске на блокпосте, но блокпост почему-то решил не связываться с Арийцем. «Вам надо – вы и задерживайте» – объяснил начальник Шамхальского РОВД свою жизненную позицию. «Еще нам не хватало, чтобы кроме ваххабистов, нас взрывали люди Джамалудина».

Еще был вариант задержать Хагена возле Куршинского тоннеля, но тут была такая проблема, что блокпост возле тоннеля носил формальный характер. Та м никогда не бывало больше одного человека, да и тот чаще сидел не за мешками с песком, а в придорожном кафе, которое держала семья кумыков. В городах и равнинных селах блокпосты были большими, потому что там было сравнительно безопасно, а вот возле тоннеля, являвшегося стратегическим объектом и ключом ко всей Горной Аварии, поста, считай, не было.

Как-то серьезные посты там не выживали.

Короче, погоня продолжалась три часа, и когда машины Ахмеда доехали до блокпоста у въезда в Бештой, процессия была что твой свадебный кортеж. К этому времени к Ахмеду присоединился автобус с бойцами антитеррористического Центра, два замминистра МВД и заместитель руководителя УФСБ по республике.

По ту сторону блокпоста стеной выстроились городские менты, а за ними – черные джипы и люди Джамалудина. Их было человек сорок, и все они были вооружены.

Ахмед, чекист и оба замминистра вышли из машин и подошли к блокпосту, где их ждал глава городского УВД Шапи Чарахов. Шапи, как всегда, был спокоен и флегматичен. У Ахмеда под глазом был здоровенный синяк, и рука его была забинтована. Вчера ночью Ахмед находился в бункере в соседней с Гамзатом комнате, и ему пришлось до самого утра выкапываться наверх. Впрочем, синяк Ахмед получил не от взрыва, а от Гамзата. За неправильное обеспечение безопасности.

– Какие вопросы? – спросил Шапи.

Ахмед внимательно оглядел ряды защитников Бештоя и понял, что они проделали этот путь напрасно.

– Мы хотим поговорить с Зауром Ахмедовичем, – сказал Ахмед.

Шапи вежливо улыбнулся и ответил:

– А я-то думал, чего вы так летели за джипом Арийца. А вы, оказывается, просто забыли дорогу до Бештоя.

* * *

Заур Кемиров принял начальника службы безопасности Гамзата Асланова, двух замминистров МВД, начальника центра «Т» и замруководителя УФСБ по республике спустя пятнадцать минут.

Мэр Бештоя сидел за полированным столом в темном однотонном костюме и коричного цвета гастуке; над его головой висел портрет президента России, и справа обвисли пышными складками два флага – российский, красно-бело-синий, и флаг города Бештоя, с черным волком на зеленом фоне. Шторы в кабинете были отдернуты, весеннее солнце плескалось по стенам, и сквозь тщательно отдраенные стекла было видно, как во дворе мэрии, на месте снесенного памятника Лисаневичу, стоят вооруженные бойцы Джамалудина.

Когда делегация вошла в кабинет, был как раз полдень. По телевизору начались новости. На экране показали ракетную установку во дворе недостроенного дома, а потом ее сменил Гамзат Асланов. В руках Гамзат держал портрет президента Российской Федерации. Гамзат поднял портрет над головой и сказал:

– Мы спаслись вместе – я и этот портрет у меня на стене. Я так считаю, что я спасся только потому, что он там висел. Мы с президентом – в одной команде, и террористы нас не запугают.

Все, кто был в кабинете, почтительно посмотрели на портрет, спасший жизнь Гамзата. После этого мэр города поинтересовался, что привело столь представительную делегацию в Бештой.