Удовлетворенно улыбнувшись, Арголида коснулась пальцами с длинными окровавленными ногтями лица Стервятника и затем поцеловала его в губы. От этого поцелуя у него пробежал холодок по спине.

Но еще большим холодом веяло из бездонной пропасти, на краю которой они стояли. Внизу был непроглядный мрак, и там оказался навеки похороненным граф Иру Шольдзан. Через пару секунд плиты снова соединились, скрыв от человеческих глаз его жуткую могилу.

На обратном пути Люгер убедился в том, что Арголида знает подземелье по меньшей мере так же хорошо, как знал его убитый ими проводник. Она уверенно провела Стервятника мимо всех ловушек и, по-видимому, всерьез им следовало опасаться только одного – встречи с кем-либо из приближенных Сферга.

Когда они поднялись на поверхность и оказались в северном крыле дворца, Арголида подняла капюшон и превратилась в одну из неопределенных и похожих друг на друга фигур, которые спешили по своим делам и предпочитали оставаться неузнанными. Сейчас Люгер и сам был бы не прочь спрятать лицо…

В переходе, ведущем на первый этаж, их поджидал Фрог. На некоторое время Стервятнику снова пришлось стать свидетелем маленького представления, разыгранного псом. Вероятно, тот все же умел передавать некие символы, содержащие доступный людям смысл, потому что Арголида внимательно следила за каждым движением четвероногого существа. Потом она откинула капюшон, опустилась на колени и повела с Фрогом долгий и беззвучный разговор с помощью странных жестов и набора сверкающих ограненных камней. При этом она подолгу и сосредоточенно всматривалась в его зрачки.

Иногда женщина и пес касались друг друга головами и надолго замирали в неподвижности. В такие минуты Люгеру казалось, что он присутствует при сотворении новой магии. В крайнем случае он мог бы прикончить и Фрога, но тот был зачем-то нужен Арголиде, а она знала, что делала…

Ночь подходила к концу, серая утренняя мгла уже пробиралась под тяжелые своды. Арголида складывала какие-то фигуры из магических камней или раскачивала их перед глазами цепенеющего пса на сверкающих нитях. В расширенных зрачках женщины мерцали их скользкие грани и переливалось множество раздробленных отражений Фрога.

Когда Арголида наконец оторвалась от своего загадочного занятия, она выглядела так, словно незримая борьба отобрала у нее силы, еще остававшиеся после бурно проведенной ночи.

– Он будет помогать нам, – сказала она охрипшим голосом, поворачиваясь к Стервятнику. – За это мы должны доставить его к месту, которое он называет Кзарн. Это где-то за полосой пустынь… Я была вынуждена согласиться.

– Он не предаст? – с отвращением спросил Люгер, которого только раздражали новые загадки. Меньше всего ему хотелось искать какой-то Кзарн. Тем временем пес растворился в предутренних сумерках. Он уходил, шатаясь.

– То, что он пытался сказать, очень трудно понять человеку. Он говорил, что только в Кзарне сможет найти себя, чтобы умереть…

– По-моему, он не произнес ни слова, – перебил Стервятник, у которого появилось опасение, что дочь Алфиоса попросту пытается одурачить его.

– Он делает это иначе, чем мы, – отрезала Арголида. – К тому же, разговаривая через камни, невозможно лгать… Фрог хочет вернуться в Кзарн, и я знаю, что так оно и есть. А тебе должно быть достаточно того, что он не выдаст нас Ховелу.

– Хорошо, где находится это место? – спросил Люгер, смирившись с тем, что, кроме аббата, придется тащить с собой какого-то четвероногого ублюдка.

Женщина беззвучно рассмеялась.

– Этого не знает никто в Морморе. И Сферг, наверное, тоже. Хватит болтать, теперь веди меня к аббату!

* * *

Кравиус, по-видимому, не спал всю ночь. Он сидел на кровати, вжавшись в стену, словно его осаждали кошмары, в которые верил только он сам. Его испуганный взгляд сначала остановился на Люгере, а затем переметнулся на таинственную фигуру, с головы до ног закутанную в ткань цвета сумерек. Было понятно, что аббат слабо верил в благополучное возвращение Стервятника и в то, что сам доживет до утренней зари.

Пока Арголида молча стояла перед ним, Кравиусу оставалось лишь теряться в мучительных догадках. Спустя некоторое время, неожиданно для Люгера на лице аббата промелькнула слабая подобострастная улыбка.

– Где перстень Линтуса? – вдруг спросила Арголида без всяких предисловий.

Этот простой вопрос оказал на Кравиуса сокрушительное действие. Однако он умел проигрывать. Только на мгновение он растерялся и приобрел по-настоящему жалкий и затравленный вид. Потом пришел в себя и покорно протянул графине Норгус заплывшую жиром правую руку. Перстень Линтуса мог быть одним из трех, тускло блестевших на этой руке.

– Дай его мне, – властно приказала Арголида.

Не смея возражать, аббат стал поспешно снимать перстень с красным камнем с указательного пальца. Это было довольно трудно сделать, и Кравиус, похоже, всерьез испугался того, что вместе с перстнем может лишиться и конечности.

Тем временем Люгер пытался вспомнить, кто такой Линтус, но безуспешно.

Наконец Кравиусу удалось снять перстень, правда, при этом он содрал с распухшего пальца кожу и зашипел от боли. Для толстяка продолжалась полоса неудач и унизительных испытаний.

Высвободив из-под накидки узкую ухоженную кисть, Арголида надела перстень на свой большой палец. Кравиус тотчас же впился взглядом в ее руки. Странный огонек зажегся в его единственном зрачке.

– Ждите здесь. Может быть, следующей ночью… – броcила Арголида, уходя. О смысле этой обрывочной фразы мог догадываться только Стервятник.

Дочь Алфиоса скользнула мимо него как привидение, унося с собой надежду и перстень аббата. Дверь неслышно закрылась за нею…

– Что в этом перстне, святой отец? – спросил Люгер с насмешкой и нескрываемой угрозой, вытягиваясь на кровати. Сейчас ему казалось, что по сравнению с аббатом он совсем неплохо провел время.

– Яд, – коротко ответил Кравиус. Его голос заметно дрогнул. – Откуда она могла знать?.. – прошептал он чуть позже, но Люгер уже его не слышал.

Совершенно обессиленный, Стервятник уснул, внезапно и без всякой видимой причины ощутив себя в полной безопасности.

* * *

Ночь новолуния подходила к концу, и Сферг мог позволить себе вернуться во дворец. Зависимость от фаз луны была единственным слабым местом узурпатора, но, во-первых, о ней мало кто подозревал, а во-вторых, он сумел обратить эту слабость в силу.

Он опустился на плоскую крышу западной башни, обращенной к посеребренному рассветными лучами гладкому зеркалу озера Гайр. Отсюда уже невозможно было различить черное пятнышко, затерявшееся в водном просторе, – силуэт острова Лигом, на котором Сферг провел эту ночь кошмаров…

Он ни о чем не беспокоился, оставляя дворец Атессы, – люди со всеми их претензиями на коварство казались ему слишком примитивными существами и до смешного жалкими соперниками. Когда к нему попала Звезда Ада, Сферг не придал ей особого значения, но и не спешил принести талисман в дар своим островным покровителям. Вряд ли он мог утаить его от магов, однако никто из них не заговаривал об этом предмете, добытом стараниями барона Ховела.