Наконец Сферг проснулся и потребовал вина. Арголиду охватило лихорадочное возбуждение. Ее судьба должна была решиться с минуты на минуту… Она погрузила дрожащие руки в нишу, заполненную ледяной водой из бассейна, и нащупала бутылку. Потом вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд и остолбенела. Мутный стеклянный зрачок человека-рыбы неподвижно уставился на нее сквозь тонкий слой воды.

Ниша была отделена от бассейна только невысокой каменной стенкой. Арголида испытала новый прилив страха, от которого тело казалось скованным льдом. Вскоре она уже не могла сдвинуться с места.

Лишь громадным усилием воли она оторвала взгляд от засасывающего зрачка и поняла, что едва не поддалась чужому гипнотическому влиянию…

Ее руки все еще подрагивали, когда она откупоривала бутылку и наливала старое вино из подвалов Атессы в баснословно дорогие бокалы из гарбийского хрусталя. Сферг находил изысканное удовольствие в том, что пользовался роскошью обреченного мира.

Потом графиня нащупала пальцем пружину, скрытую в перстне Линтуса, и нажала на нее. В углублении под камнем находилось несколько крупинок белого порошка, и Арголида высыпала их в один из бокалов. Она поймала себя на том, что предпочла бы делать это с ясной головой. Сейчас ее мысли все еще путались, а взгляд застилала пурпурная пелена.

Когда она приблизилась к Сфергу, то осознала, что уже не помнит точно, в какой из бокалов бросила яд. У нее пересохло в горле. Улыбка получилась вымученной и больше напоминала страдальческую гримасу.

Обнаженное тело узурпатора показалось ей поверженной статуей из серого известняка. Оно не выглядело живым. На его груди кровавой каплей лежала Звезда Ада…

Может быть, Арголиду спасло то, что Сферг тоже чувствовал себя не лучшим образом, но совсем по другим причинам. Общение с духами изматывало его гораздо сильнее, чем излишества, которым подвергалась плоть.

Он принял бокал из ее рук и с наслаждением выпил прохладное вино. Оно оказалось слишком вкусным. Когда он понял это, было уже поздно.

Тысячи леденящих лезвий вонзились в его внутренности и растерзали их на куски. Сферг не мог кричать, потому что то же самое произошло и с его глоткой. Он был безмолвным свидетелем того, как содрогалось в агонии тело, в котором долгое время искусственно поддерживалась жизнь, и ничего не мог поделать с этим. Ему оставалось вернуть мертвеца туда, откуда тот был насильно поднят, и просить хозяев острова Лигом о новом «убежище».

У Сферга не было человеческих чувств. Чуждый злобе, он не ведал и сострадания. То, что он сейчас испытывал, не выдержал бы никто из смертных в целом мире. Его сознание оставалось холодным и ясным даже в эти гибельные минуты.

С безразличием сверхсущества он взирал на агонию и пытался понять лишь одно: как самка другой расы, которую он считал своей собственностью, посмела восстать против него и даже смогла ему помешать, лишив его уязвимой плоти? Значит, он недостаточно хорошо изучил этих примитивных тварей. Они оказались на редкость изобретательными и изворотливыми…

Арголида смотрела на Сферга, парализованная страхом. Только теперь ей стало ясно, с ЧЕМ она имела дело все эти пропащие годы. Сущность, совершенно враждебная всему живому, обитала внутри человеческого тела. Попытавшись уничтожить ее, графиня Норгус, возможно, совершила непоправимую ошибку и обрекла себя на верную смерть.

Потом наступила еще более жуткая минута, когда Сферг вдруг заговорил.

– Ты хотела отравить меня, тварь… – прошептал он и сдавленно засмеялся, несмотря на пену, выступившую на пепельно-серых губах. Его голос неузнаваемо изменился – связки потеряли упругость. – Но разве ты не знала, что нельзя убить того, кто уже давно мертв?..

Она испытывала предельный ужас – невозможно было испугаться сильнее. Тем не менее она инстинктивно изобразила на своем лице недоумение. Шансы уцелеть казались ничтожными, но Арголида заставила себя улыбнуться. Она много раз видела, как умирали враги Сферга, в том числе предатели и отступники. Теперь нечто подобное почти наверняка ожидало и ее. Хуже всего, если узурпатор прикажет подвергнуть ее пыткам. Впрочем, она вряд ли выдержит долго – кому, как не Арголиде, знать, что рано или поздно кончаются любые муки…

Однако Сферг всего лишь блефовал – сейчас он не мог уничтожить свою бывшую любовницу. Яд из магического источника Эльгхары – редчайшее и одно из наидрагоценнейших веществ в западных королевствах, ибо оно умерщвляло быстро и лишало возможности превращаться – сделал свое дело.

Арголида смутно догадывалась о других свойствах, которыми обладал перстень Линтуса, но была слишком растеряна и испугана, чтобы воспользоваться им; ее мятежный дух дрогнул. За свою минутную слабость она дорого заплатила: после той ночи в волосах графини Норгус появились первые седые пряди…

А тем временем тело, позаимствованное Сфергом, умирало во второй раз. Черная слизь выступила изо рта мертвеца, и он начал стремительно разлагаться. Кожа лопнула сразу в нескольких местах, наружу вытекли гниющие внутренности.

Арголида была вынуждена задержать дыхание, чтобы не упасть в обморок от смрада и закончить то, ради чего пришла сюда. Преодолевая невыразимое отвращение и позывы к рвоте, обламывая ногти и уже не обращая внимания на хлюпающие звуки, она не без труда извлекла Звезду Ада из бесформенного месива, которое когда-то было человеком, и вытерла талисман об одежду.

Звезда была чуть теплой на ощупь; внутри гладкой полупрозрачной сферы тлело багровое пламя, окрасившее руку в цвет закатного неба. Вместе с тем Арголида ощутила прилив сил, как будто прикоснулась к неведомому источнику жизни.

Она спрятала талисман в ладонях, но таинственный свет, печальный, как вдовьи слезы, пробивался между пальцами, словно она держала в руках кровоточащее сердце. Тогда же Арголида впервые ощутила, что Звезда прилипает к коже, как будто выпускает из себя сотни невидимых клейких нитей… Она отчего-то испугалась этого – на мгновение ей почудилось, что она держит раздавленное насекомое, – и обернула талисман куском ткани. Теперь графиня поняла, почему так трудно было извлечь Звезду из груди Сферга, – загадочный предмет постепенно врастал в тело, все прочнее соединяясь с плотью…

Арголида отступила подальше от того места, где лежали смердящие останки, и заметила, что в какой-то момент от них отделилась тень неопределенных очертаний, которая даже на расстоянии внушала ей необъяснимый страх. Поднявшись под своды пещеры, эта тень растворилась во мраке.

Когда в голове у Арголиды слегка прояснилось, она поняла, что все еще очень далека от подлинного и окончательного освобождения.

* * *

В отличие от Сферга она не имела никакой власти над человеком-рыбой, и ей пришлось провести еще сутки, дыша пропитанным ужасом воздухом, на каменном острове посреди водоема, в котором обитало чудовище.

К концу этих суток она едва держалась на ногах от голода и усталости, но, несмотря на крайнее изнеможение, страх не давал ей уснуть. Она едва не потеряла рассудок – испытание оказалось чрезмерно тяжелым для женщины… Как только Арголида закрывала глаза и пыталась забыть о том, что очутилась в поистине кошмарном месте, призраки мертвецов окружали ее, враждебные духи затевали жуткие игры с ее воображением и тихими всплесками напоминал о своем присутствии человек-рыба…