— Златочрев! — заорал Триумвир, буквально прыгая в островок пола, не охваченный огнем.

— Я здесь, все в порядке! — закашлялся второй Триумвир и поднялся. — Ну, как бы, если говорить в общем и целом, все не совсем в порядке. Мы горим, Супримус! И это настоящее пламя, не магическое!

— Спасибо, я заметил, — кинул белобородый член Правительства, хватая Златочрева под руку и закрывая рот с носом ладонью. Нет дыма без огня — если только пламя не магическое. В этот раз, оно было более чем реальным.

— Почему мы не можем наколдовать воды, ну вот почему! Может, лизнем этой карамели и все потушим? — пробубнил Триумвир в золотой робе, поспешно выходя из горящего зала.

— Не самая хорошая идея — ты ведь почувствовал?

— Еще бы! В этот раз как тряхануло, так тряхануло!

Пробираясь сквозь задымления, они выбежали к стеклянному цилиндру. Золотые философы перестали сыпаться — механизмы вышли из строя и, к тому же, горели.

— Камень! — заорал Златочрев, тыкая вверх. — Нам нужно его забрать! Он же сгорит!

Член Правительства подался было вперед, но Супримус вовремя схватил его за рукав, чуть не повалив.

— Остановись! Пока ты заберешь его, сгоришь сам — магические лифты не работают, ты забыл?!

— Но это моя обязанность! — набрал в грудь побольше воздуха Златочрев и тут же закашлялся от обилия попавшего внутрь дыма, который Триумвир никак не собирался вдыхать. — Ты ведь понимаешь, что если его не станет, то все — я имею в виду абсолютно все, пойдет наперекосяк! Мы дадим погибнуть гениальной системе, которую сами и придумали!

— С ним ничего не успеет случиться. Мы разберемся с проблемой быстрее, чем золото оплавится.

Супримус потащил Златочрева к огромной лестнице.

— Но это такой риск! — возмутился чернобородый Триумвир по пути.

— Златочрев, горит моя лаборатория. А там — помимо толики выделенной нестабильности — дело всей моей жизни! Мы не дадим пропасть двум Алхимическим Чудам сразу — пусть одно из них и не доведено до конца!

Супримус подтолкнул своего коллегу к лестнице. Тот посмотрел вверх, на пламя, которое приближалось все ближе и ближе к огромной стеклянной трубе в центре.

А потом, тяжело вздохнув, он начал движение по лестнице.

Два Триумвира шагали настолько быстро, насколько могли — бегом их походку назвать было трудно. Ступени сменяли друг друга, но в этой ситуации каждая из них напоминала скорее непреодолимый склон обрыва, чем легкую преграду, для преодоления которой нужно лишь поднять ногу. Со всех сторон жарило, да так, словно злая колдунья, живущая в пряничном домике или избушке на курьих ножках, растопила печку и засунула туда двух членов Правительства в качестве сытного, но больно уж сварливого обеда.

Все полыхало — пламя распространялось так же быстро, как и появилось, охватывало даже камни, словно они были и не камнями вовсе, а сухими ветками, бревнами, смоченными горючей жидкостью. Благо, деревянных конструкций при строительстве почти не использовали — иначе они сгорели бы моментально, при таком-то пожаре.

Что-то хрустнуло. Инстинкт сработал быстрее разума, и Супримус моментально толкнул второго члена Правительства в сторону. Каменная колонна свалилась на лестницу с верхнего этажа и раскололась, чуть прокатившись в низ.

— Хорошо бы прибавить шагу! — белобородый Триумвир помог подняться Златочреву.

— Я пытаюсь, пытаюсь! Но я не бегун! Не в нашем возрасте такие пробежки!

Муравейник разворошили, и все те, кто находился в башне Правительства — те, кто, казалось бы, здесь даже не существовал, но поддерживал работу, бежали в низ по лестницам, как стадо разъяренных лилипутов. Только сейчас, во время пожара, стены башни наполнялись бурлящей и, самое главное, заметной жизнью. Ее испуганные представители отрывались от своих дел и выбирались из уютных нор-кабинетов лишь с одной целью — спастись.

Рано или поздно, два Триумвира достигли нижнего этажа. И вот здесь началось самое интересное и ужасное.

Первый этаж горел пуще всех остальных, и в этом пламени, помимо выбегающих на улицу людей, копошился казначей. Он подхватывал бумаги своими чешуйчатыми лампами, но движения его были ленивы и медлительны — драконы по природе своей были таковыми, не привыкли вставать с насиженного места или даже взлетать, делали все нерасторопно, как вышедшие на пенсию бабушки и дедушки, во власти которых теперь было все время мира. И из-за это медлительности, плавности и неуклюжести движений, половина бумаг уже успела сгореть, а пламя подбиралось к самому казначею.

— Казначей, убирайся оттуда! — закричал Супримус.

— Но господин Супримус, бумаги! Я не могу оставить их здесь!

— Скорее, убирайся! — повторил слова белобородого члена Правительства Златочрев. — Я не собираюсь терять такого казначея!

Дракон помедлил, явно размышляя над дальнейшими действиями, а потом ринулся прочь от насиженного места. Правда, движения его остались такими же медлительными — он полу-шел, полу-полз, накренившись вперед и пользуясь лишь сильными задними лапами.

Что-то опять треснуло, и груда камней, смешанных со стеклом, свалилась сверху, придавив под собой казначея. Тот рухнул на свое драконье пузо, не выронив из рук бумаг.

— Огонь добрался до стеклянной трубы! — констатировал казначей, пыхтя дымом из ноздрей.

Златочрев, метнувшийся к дракону, смахнул с его морды разбившиеся очки.

— Возьмите бумаги, господин Златочрев, — прохрипел тот.

— Мы должны вытащить тебя!

— О, не беспокойтесь, такой вес мне не навредил. Да и к тому же, вы сами знаете, что наша шкура приобретает не только цвет, но и свойства металла. Огонь мне не помеха — какое-то время. Золото так просто не оплавить…

Златочрев заметался, а потом вытащил бумаги из лап казначея и вернулся к Супримусу.

— И что теперь?

— Я очень надеюсь, что Кронос успел сделать то, о чем мы его просили, — протянул белобородый член Правительства, метнув глаза на свет, пробивающийся через открытые ворота.

Магическая аномалия явно играла в гляделки, пытаясь победить драконьи морды-водостоки. И то, и другое, скажем так, творение, неподвижно смотрело абсолютно мертвым, лишенным хоть искры жизни взглядом в пустоту.

Но аномалия, все же, проиграла — вовсе не из-за того, что была лишена таланта игры в гляделки, или из-за того, что ее противник использовал запрещенный прием. Просто Инфион, голова которого все еще трещала после магического землетрясения, избавился от нее, пустив лишнюю магию на создание огонька в руке.

Троица старалась держаться в стороне от происходящих событий — а они начали развиваться очень уж стремительно. Вслед за пожаром из башни стали выбегать люди в форме, очень похожей на ту, что троица видела на жандармах в порту. Вместе с ними явился и другой человек, весь в белом.