Завтра утром будет открытый мир. Мой тебе совет, Мёрдок: возьми с собой моего сына и уходите. Вы можете прийти в любой другой город, ваш код перепишется на другой сервер. Никакие игровые функции не позволяют мгновенно перемещаться между городами, а ближайший — в полусутках пути. Он не сможет вас догнать, поскольку он ограничен во времени, которое может проводить в игре.

Но это завтра, а пока — тебе нужно пережить ночь. Сегодня ночью система будет закрыта. В рамках подготовки к открытию мира будет выполнена проверка, полное сканирование. За этот период — с полуночи до четырёх — не сохранится никаких логов, никто не будет знать, что происходило. Не будет работать система прокачки, штрафов — ничего.

Я выяснил, что он собирается загрузиться в игру сегодня ночью, аккурат перед сканированием. Он войдёт с правами администратора, в режиме отладки. Это значит, что он сможет стереть любой код. Объясню проще: у него будет оружие, которое сможет тебя убить, Мёрдок. Стереть навсегда.

Я бы посоветовал скрываться, но подозреваю, что он запустит путеводную нить, настроенную на тебя. С выкрученными на максимум характеристиками он тебя настигнет, и тебе придётся принять бой. И тут я попытаюсь тебе помочь.

В тестовом режиме работает небольшой квест, который я создал специально для тебя, мне удалось протащить его в игру тайно. Тебе нужно подойти к пивовару Миллеру и спросить, не беспокоят ли его крысы. Миллер предложит тебе квест по истреблению гигантских крыс в пещере, в качестве награды — мифический предмет. Пройди квест — он несложный, я делал его для галочки — и получишь оружие, с помощь которого можно разрывать связь между персонажем и игроком. Используешь его против того, о ком мы говорим, и он исчезнет. Это его не убьёт. Его просто отключит от системы аварийно, загрузиться повторно он уже не успеет.

Ты поймёшь, как использовать оружие, когда вспомнишь, кто владел им прежде.

Умоляю: воздержись от разговоров с братом! Я не стал посвящать его в эту ситуацию, потому что он, узнав, немедленно вмешается. Я знаю его, как достойного человека. Однако вмешавшись, он поставит под удар себя. Не жди от меня подробностей, это — не моя тайна. Скажу лишь, что я понимаю поступок твоего брата и буду хранить эту тайну всю свою жизнь.

Здесь перекрестились три разные истории, всё очень запуталось... Но я привык решать проблемы по степени значимости. Главное сейчас — остаться в живых. Озаботься этим, Мёрдок. Письмо уничтожь. К полуночи будь готов.

Доброжелатель.

На таких п**дюлях Рома, наверное, ещё ни разу в жизни не летал. За несколько часов мы с ним обставили весь дом. Коля тоже помогал. Что хорошо в виртуале — пацану можно было доверить, в принципе, любую работу по копированию. Например, сколотил табуретку, показал пальцем, Коля кивнул — и давай тарабанить молоточком по дереву. Смотришь — ещё одна табуретка выросла. Главное вовремя его переключать, а то наделает этих табуреток столько, что хоть вешайся.

— Мёрдок! — взвыл Рома часов около пяти. — Нахрена?!

— Новоселье отмечать будем, — сказал я, делая занавеску прямо на окне.

— Сегодня, что ли?

— Угу. Вивьен!

— Я здесь! — подскочила Вивьен.

От неё толку, в отличие от Коли, не было совсем. Инвентарём не обладала, передать ей материалы я не мог. А от того, что она колотила молотком по доскам, когда я клал их перед ней, ничего в досках не менялось. По крайней мере — в лучшую сторону.

— Немедленно разослать приглашения!

— О, это я могу! — оживилась Вивьен. — Список?

— Список... Ну, записывай. Сандра, Дон — это само собой. Потом этот, художник х*ев, как его...

— Дерек?

— О, точно, Дерек! Ещё — бабу с рынка. Доротею.

— Разыщу, — пообещала Вивьен.

— Иствуда — само собой. Но я ему сам прикажу, нам сегодня концерт играть. Блин, маловато народу получается. Что ж я такой нелюдимый-то? Так, ладно, пойдём по второму кругу. Дон пускай с Присциллой приходит, она прикольная. Сандра вроде ни с кем не тусуется... О! Придумал. Этих двух говномесов пригласи. Даймонда с Гроем.

— Нахрена? — вытаращил на меня глаза Рома, который как раз шил скатерть на стол.

— Может, драка будет, — выразил я скромную надежду. — Из меня тамада херовый, так что развлечения — только самые простые. Нажрёмся в говнину и будем бить друг другу морды. А девки — те пусть визжат.

— Я буду очень громко визжать, — пообещала Вивьен.

— Надеюсь на тебя. В общем, зови этих всех на девять вечера. И скажи, что если кто-то захочет за компанию — пусть берут. Мёрдок сегодня добрый, всех привечает.

— Запомнила! Разрешите идти?

— Вперёд и с песней!

Вивьен ответственно замаршировала к двери, фальшиво напевая:

— Белый снег, серый лёд на растрескавшейся земле...

Когда за ней закрылась дверь, Рома уколол палец иголкой, выматерился и спросил:

— А чего ты добрый-то такой? Внезапно.

— Настроение хорошее, — пожал я плечами.

— На концерте как налажаем...

— Да похрен, Ром. Не относись так серьёзно.

— Вот чего не пойму, Мёрдок, брат...

— Спрашивай.

— То ты нас дрючишь, чтоб играли лучше всех, то говоришь — не относись серьёзно...

— Стоп, Роман, ты понятия попутал. Мы — музыканты. Хорошо играть — наша работа. Шаришь?

— Ну.

— Х*й гну. Если мы изо всех сил стараемся — значит, имеем полное право облажаться. Главное — что работу свою сделаем, сечёшь? Вот вышли мы, сыграли херово, все свистят и пердят, издают звуки ненависти. Представил, да? Это мы сделали. Ты, я, Иствуд. Или все просто уйдут из зала. И это — тоже наша заслуга! А могли бы не выйти на сцену, и ничего бы не было. Понимаешь? Вообще ничего. Все бы сидели в кабаке и бухали, как всегда. Тёрли свои унылые тёрки. Но вышли мы, облажались и изменили естественный ход вещей. Сотворили новую реальность. Гордиться надо! Все косячат, Ром. На то мы и люди. Хотя даже компьютерные программы иногда глючат и творят какую-то херню...

— Это ты на Вивьен намекаешь?

— Возможно...

— Она, типа, прикольная.

Рома закончил со скатертью, уперся в стол кулаками и мрачно постоял с минуту. Потом сказал:

— Я не этого боюсь, Мёрдок. Не того, что люди уйдут, что будут кричать и кидаться бутылками. Это стрёмно, но хрен с ним. Я боюсь, что все как раз и будут сидеть так, будто ничего не происходит. Мы сыграем, а всем будет плевать.

— Что значит, всем? — посмотрел я на него. — Мне не будет плевать. Если сыграешь херово — я лично пробью тебе в табло. А если сыграешь хорошо — я буду тебе улыбаться.