Навуходоносор покачал головой.

– Нет! Ты ее привел, ты ее и уведи. А я – к Папаше. Все, кажется, честно.

У Строгова не было времени думать. Решение пришло быстро.

– Ладно. Спасибо тебе, – он протянул Навуходоносору револьвер рукоятью вперед. – Держи!

– Давай, – сталкер принял ствол, взвесил его в руке, а потом сказал: – Если мы не вернемся… ты ведь запомнил, где гнездо?

– Запомнил. Крепко запомнил, Ахмед.

– Сожги там все, о’кей? Чтоб ни пяди живого не осталось.

– О’кей, – вздохнул Строгов. – Я не позволю этой дряни выбраться из Зоны.

Они обменялись рукопожатием. Навуходоносор улыбнулся Ким, махнул ладонью и бесшумно побежал в ту сторону, где полыхал бело-голубой огонь и гремели выстрелы.

Ким приникла к Строгову. Ее била крупная дрожь.

– Что нам делать? Что нам теперь делать, Майкл?

Строгов узнал грохот своего револьвера: Навуходоносор поспешил вступить в бой. Звук выстрелов отдалялся. Бродяга Дик, сделав свое дело, отступал, и сталкеры преследовали его вне поселка.

– Надо бежать, – прошептал Строгов, касаясь губами волос Ким.

Они ворвались в отдыхальню, схватили свои рюкзаки. Вещи сталкеров оставили на месте: вдруг Папаше и остальным посчастливится вернуться? И едва они повернулись к выходу из беседки, как в проеме возникла щуплая фигура Лопеса.

Они пополнили запас гаек здесь же, в поселке. Помог подъемный кран, излеченный от Шестерни. Возле ржавой руины остро пахло кровью и смертью. Ким не стала приближаться к месту гибели мутантов элитного поселка «Радужные озера-2», ее тошнило от зрелища кровавой бани и стоявшего смрада. Строгов, шипя ругательства, орудовал разводным ключом. Сведенные от напряжения могучие мускулы бугрились. Выкрученные, а порой просто отломанные ржавые гайки он, не глядя, швырял Лопесу. А Ким сидела на бордюрном камне и нянчила включенный планшет, вздрагивая каждый раз, когда кренящиеся над улицей коттеджи разражались полными горя и боли стонами. От них постоянно что-то отваливалось, падало с влажными тяжелыми шлепками на асфальт. И запах становился все тяжелее и гуще.

– Еще! – постоянно повторял Лопес. – Нужно больше!

– Сам знаю, – бурчал сквозь зубы Строгов.

На востоке вспыхнула полоса бледного света. Первая мысль, пришедшая в голову Ким, была о том, что это, наверное, возвращается Бродяга Дик и что им теперь точно не уйти.

Вторая – что пришла пора рассвета.

Зона Посещения: карьер Золотого Шара

Скалистые отроги, высохший лес, зеленое озеро и поселок мутантов растаяли в знойном мареве, как будто и не было их вовсе. Теперь дорогу простукивал Гризли. Запас гаек, пополненный еще в «Радужных озерах-2», распределили по трем рюкзакам. Для Ким исключения не сделали. По умолчанию она считалась теперь полноценным сталкером по кличке Дейли. Она и сама чувствовала, что после поселка в ее отношении к Зоне произошел перелом. Зона перестала быть для нее источником сенсаций, или, по крайней мере, стала чем-то бо́льшим. Но что делать с этим своим новым отношением к Зоне, Ким еще не знала. Да и времени у нее еще не было разобраться.

Из Сердца Зоны – этой сталкерской терра инкогнита – Строгов, Лопес и Ким возвращались в места исхоженные. Когда они впервые наткнулись на «вешку», Гризли едва не пустил слезу умиления, всуе поминая какого-то Хлюста. На Ким кучка тряпья, едва прикрывающая выбеленные человеческие кости, особого впечатления не произвела. И не потому, что включился защитный механизм психики, из-за которого многие мужчины считали Кимберли Стюарт «фригидной сучкой» – просто она уже насмотрелась.

Хлюст так Хлюст. Мир праху его.

– Не нравится мне это место, – проворчал Лопес. – И вертушка вон та не нравится…

Гризли покосился на дюралевый блин посреди «комариной плеши». Хвост совсем согнулся, стабилизирующий винт заклинило и он больше не скрипел жалобно на ветру.

– Обычный ржавый «Апач», – сказал Гризли. – Разведчик. Пытался проникнуть в замыслы коварных пришельцев… А пришельцы его цап…

– Тень от хвоста какая-то странная… Она навстречу солнцу лежит, а не – от него, как положено.

– Тени его удивляют… А гравитационные аномалии тебя не удивляют? С точки зрения классической теории «комариная плешь» не могла бы и секунды продержаться у поверхности. Продавила бы материковые породы и канула в мантии… А ты теням удивляешься… Частный случай микролинзового эффекта… Гравиконцентрат отклоняет фотоны, вот тени и ложатся не туда, куда следует…

– Не хотелось мешать вам, мальчики, – встряла Ким, – но прямо по курсу нас, похоже, поджидает «прожарка»…

– Мать твою латинскую, Лопес, – прошипел Гризли. – Лезешь со своими тараканами…

– Хреновому сталкеру яйца мешают, – с ужасающим акцентом по-русски сказал Лопес.

– Так, стоим, думаем! – скомандовал Гризли. – Дейли, детка, кинь гаечку справа… Да пригнитесь, птенчики, а то перышки опалите…

Лопес немедленно присел, обхватив голову руками. Гризли тоже опустился на корточки. Ким швырнула гайку и зажмурилась. И не зря. Гайка пролетела над останками Хлюста, но на землю упасть не успела. Бесшумно сверкнула, почти невидимая в солнечном свете, молния и железный шестигранник осыпался раскаленным дождем.

– Хорошие дела, – прокомментировал Гризли. – Прямо «прожарка», справа «разрядник», слева «комариная плешь».

– Пошли назад, – предложил Лопес.

– Сколько раз тебе повторять, в Зоне назад не ходят, – назидательно произнес Гризли. – Как пешки в шахматах. Только вперед. Раз, раз – и в дамки…

– Не в дамки, а в «вешки», – пробурчал настырный латинос, показывая на мослы Хлюста.

– Ага, – согласился Гризли. – Пешки выходят в вешки…

– Может, хватит каламбурить, – сказала Ким. – Пора двигаться.

– Похоже, меня и впрямь словесный понос разбирает, – проговорил Гризли. – В общем, путь один – вдоль «плеши». Она старая, и по краям не столь хваткая, как прежде… Первым иду я. Следом Дейли. Лопес замыкает. Делай как я. Ни одного лишнего движения…

– Гризли, – укоризненно произнесла Ким.

– Все, заткнулся…

Он вытащил из кармана целую горсть гаек и двинулся к «комариной плеши». Ноги у него подгибались. Весь сталкерский опыт, все сталкерские инстинкты вопили: «Стой, идиот! Назад! Там смерть!». Плоская тарелка «плеши», с раздавленным вертолетом королевских ВВС посредине, обозначала себя четко, но Гризли не привык полагаться в Зоне только на зрение. Гайки были надежнее.

Он бросил первую, она покатилась по сухой, растрескавшейся земле, подпрыгнула на камешке и ухнула в почву, как в жидкую глину. Гризли прицелился точнее. Следующая гайка легла совсем рядом с «плешью», ее отчетливо дернуло вбок. Третью – Гризли бросил чуть дальше, вдоль незримой границы гравиконцентрата. Гайка легла нормально. Гризли оглянулся на Ким и Лопеса и знаком показал, чтобы следовали за ним, а сам мелкими шажками двинулся по обозначенному пути.