Примерно два часа им понадобилось, чтобы обойти «плешь» и спуститься к лощине между двумя холмами, залитой какой-то жижей, цветом и консистенцией напоминающей гной. Жижа жирно отсвечивала на солнце. Над ее поверхностью поднимался пар, который сгущался вдоль лощины смрадным туманом.

– Ну и вонь, – сказала Ким, спешно заматывая лицо шарфом. – Неужели мы туда полезем, Гризли?

– Еще как, – отозвался тот. – Если понадобится – поплывем. Приспичит – будем нырять.

– Как это – приспичит? – забеспокоился Лопес. – Рехнулся?! А поверху нельзя, что ли?

Он показал на лысые, залитые безжалостным зноем вершины холмов.

Гризли поманил его к себе. Взял за подбородок и повернул голову латиноса в сторону затянутого повиликой скелета, примостившегося среди щебня.

– Сталкерская молва гласит, – сказал Гризли, – что вон та «вешка» при жизни именовалась Очкариком. А на холме, который слева – лежит некто Пудель. Оба отказались от возможности искупаться в дерьме. Понял?

– Понял, – буркнул Лопес, отдергивая голову.

– А здесь кто-нибудь хоть раз прошел? – пробубнила из-под повязки Ким.

– Надо полагать Стервятник Барбридж, а за ним Рэд Рыжий…

– Оно и видно…

Жижа казалось теплой и липкой, как сильно разбавленное молоком картофельное пюре. Вот только пахла она отнюдь не молоком. Ким старалась дышать носом, да и то через раз. Помогало плохо. Поначалу жижи было всего по пояс. И они шли в полный рост. Точнее – не шли, а брели, нащупывая ногою дно. Ким очень боялась поскользнуться и ухнуть в это омерзительное месиво с головой. Гризли, похоже, тоже чего-то боялся. Во всяком случае, он обеспокоенно вертел головой, поглядывая то на правый холм, то на левый. Ким попыталась понять, чего именно опасается главарь их маленького отряда, но ничего, кроме негромкого звука, похожего на гудение масляного трансформатора, не заметила. Вдруг Гризли скомандовал:

– Пригнитесь!

Ким опешила: как пригнуться? Куда?!

Гризли без церемоний дернул ее за комбинезон вниз. Ким сразу оказалась в жиже по грудь.

В это время над их головами мелькнуло что-то лилово-белое и с треском врезалось в щебень на холме справа. Осколки камня с визгом вспороли воздух. Ким посмотрела туда, откуда они прилетели, и увидела медленно тускнеющее алое пятно.

– Что это было?

– «Разрядник», – сквозь зубы процедил русский. – Хороши бы мы были, если бы пошли верхом…

Опять загудело. Ким и Лопес теперь присели без напоминания, но Строгов не дал им спокойно переждать разряд.

– Давайте, двигайте мослами, – прошипел он.

Мослами двигать, сидя на корточках по грудь, а то и ниже, в вонючем болоте, оказалось совсем нелегко. Приходилось следить за тем, чтобы взбудораженная впереди идущим жижа не захлестнула с головой. К тому же ионизированный воздух поднимал волосы дыбом, и ощущение это было не из приятных. Но Ким терпела. Время от времени Гризли поворачивался к ней, и она видела залепленное зеленой тиной лицо, бешеные глаза и немо отворяющийся рот. Сталкер что-то кричал, но Ким не слышала его – грохот взрывающегося щебня оглушал.

Они все ползли через болото. Молнии все лупили. Повязку забило жижей, и Ким сорвала ее, чтобы иметь возможность хоть как-то дышать. Пару раз пришлось окунуться с макушкой. Волосы намокли и уже не торчали короной сумасшедшей королевы. Разряды не только насытили воздух электричеством, но и разогрели болото. Пар сгустился до такой степени, что Ким уже не различала силуэта Гризли, бредущего впереди. Если бы не апатия, вызванная усталостью, Ким могла бы испугаться, что осталась совершенно одна, среди бескрайнего болота, над которым вечно идет сухая гроза и сыплется дождь из каменного крошева. От нестерпимой вони и жара Ким вывернуло наизнанку, добавив к омерзительной жиже еще толику. Обессилев, она едва не потеряла сознание, но вдруг кто-то подхватил ее под мышки и выволок на сухое место.

Солнце нестерпимо блестело на откосах громадного карьера. Ким пожалела, что не взяла с собой в эту химерическую экспедицию защитные очки. Впрочем, здесь пригодились бы не пляжные, а скорее – горнолыжные очки, плотно прилегающие к лицу. Ведь кроме полуденного солнца, глаза раздражала белая пыль, поднимающаяся при каждом шаге. После того как они миновали громовое болото, прошло не меньше часа. Грязь на одежде подсохла и отваливалась кусками, но вонять она не переставала. Впрочем, Ким уже принюхалась. Вонь сейчас была не самым страшным из того, что поджидало их на пути. Ким понятия не имела, что именно, но чувствовала – оно притаилось где-то здесь.

– Что-то я не пойму тебя, Гризли, – бубнил позади Лопес. – За каким дьяволом мы сюда премся?.. Здесь же каменоломня… тупик…

– Тебя не спросил, – огрызнулся русский. – Если не устраивает маршрут, можешь выбрать собственный. Но в этом случае я за тебя не отвечаю…

– А так, можно подумать, отвечаешь?

– Отвечаю.

– Перед кем же?

– Перед сталкерским сообществом… Хоть ты и не сталкер.

– Так я тебе и поверил… Сдохну тут – ты скажешь, что новичок не внял предупреждению опытного сталкера и вляпался в какой-нибудь «студень»…

Гризли резко повернулся к болтливому напарнику – лицо русского казалось маской театра кабуки.

– Слушай, Лопес, – сказал он. – Если ты немедленно не заткнешься, мысль насчет «студня» начнет мне нравиться… Все, прекратили разговоры. Берегите дыхалку, как сказал бы Папаша Линкольн.

Латинос посопел, но возражать не осмелился. Они глотнули воды из фляг и двинулись дальше.

Вниз вел длинный серпантин, блестящей змеей опоясывающий искусственную котловину по внутреннему периметру. Было видно, что карьер, как и вся эта огромная территория, был захвачен Посещением врасплох. Скрипела полуоторванной дверцей будка сторожа. На задранном к раскаленному небу шлагбауме все еще висел жестяной круг дорожного знака, запрещающего проезд. На стоянке за шлагбаумом ржавыми тушами громоздились бульдозеры. Солнце ослепительно пылало в лобовых стеклах. В одном месте серпантин до самого дна выработки был распахан карьерным самосвалом, свалившимся с крутизны. Наверное, он был припаркован у самого края, и когда дожди подмыли насыпь – загремел вниз. С высоты хорошо были видны задранные к небу протекторы гигантских шин.

Через оставленную самосвалом борозду на каждом витке приходилось перебираться с использованием альпинисткой страховки. От жары и усталости у Ким кружилась голова. Ей почудилось, что было бы гораздо легче спуститься по этой борозде, как спускаются с русских гор. Но не теряющий бдительности Гризли вовремя ее остановил.

– Не дури, Дейли, – просипел он пересохшей, забитой пылью глоткой. – Там отвесный спуск, метров двенадцать… костей не соберешь…

Ким покорно позволила обвязать себя веревкой и перетащить на ровный участок. Все вокруг было раскалено до белого каления. Ни к чему нельзя было прикоснуться голыми руками. Гризли выдал ей перчатки, а у нее не хватило сил поблагодарить его. Ким тошнило от мелкой, как тальк, всюду проникающей известковой пыли, тем более что воду приходилось экономить. Обожженная солнцем кожа саднила. Ким утратила всяческие представления о том, куда и зачем они идут. Ей хотелось добраться до города, нырнуть в первый попавшийся фонтан с водомерками и лежать в нем отмокая, наслаждаясь живительной прохладой и покоем.