Утопающий цепляется за любую соломинку. Даже пропитанную ядом. Ведь надежда на спасение не покидает человека до момента смерти. Роза Иствуд пересилила оцепенение. Шумно вздохнула. Задышала часто, будто слова и жест мужа вывели ее из коматозного состояния. Глаза слезились теперь из-за другой эмоции. Она напоминала щенка, которого хозяин игнорировал в качестве наказания. А сейчас протянул теплую руку. Женщина ответила тем же. Я сделал шаг, чтоб остановить необдуманное действие. Ждал этого от Пятого, потому что он был ближе, но он тоже удивленно наблюдал за событием.

Мэд Кэптив одернул руку. Всего на 3–4 сантиметра назад. Сжал кисть в кулак так, что костяшки хрустнули по очереди, и убрал его внутрь камеры заключения. Скосил голову на бок и вонзился зубами в прут решетки. Мы все зажмурились от страшного, раздражающего слух звона. После моргания лицо заключенного вернуло привычный для меня вид: дерзкий беспечный взгляд, оскал, слюна текла по металлу, из горла слышался слабый хриплый рык.

Краткая вспышка сознания в его безумии прошла.

— Поверила? — засмеялся он, прервав облизывание поверхности. — Он тебя не слышит, он не придет. Я лучше, я сильнее. Ты права: он мертв!

Удара не случилось. Я был уверен: Роза Иствуд без раздумий согласилась бы, если бы он ознаменовал излечение разума ее мужа. Реальность причинила боль сильнее физической. Прикрыла рот ладонью, выпустив жалобный стон, и вырвалась из хватки Пятого. Побежала по коридору. Одна туфля спала со ступни, осталась возле нас. Из-за этого женщина падала, разбивая колени до крови. Скинула вторую. Босые ступни отпечатывали грязь, все выделения обитавших здесь животных.

Осознание пришло в виде укола головной боли в области виска: Мэд Кэптив мертв. Человек, который знал его другим, подтвердил это. Чем же я занимаюсь? Пытаюсь вести осмысленный разговор с остатком человека, с физической оболочкой, бесполезной без психической части. Такой же результат будет от допроса домашних питомцев похищенных детей.

Сегодняшний день пронесся в памяти отрывками, быстро сменяющимися по кругу. Калейдоскоп с тяжелыми картинами. Дом семейства Дроговичей. Главный вход в офис полиции. Разговор в моем кабинете. Сектор А камер заключения. Алекса, Роуч, Роза Иствуд… Затошнило. Скольких ты, Мэд Кэптив, или твои проклятые сообщники лишили смысла жизни?

Вспомнился недавний сон. Алисия… Он говорил вчера, что заберет ее, а сегодня пропала Владислава. Слишком близко. Как физически, так и духовно. А я трачу время зря.

Я не позволю лишить смысла жизни и меня. Если требуется, я использую жестокий, но действенный способ узнать правду…

Мокрый след тянулся по коридору к двери выхода. Капли притягивали пыль на полу, становясь густой серой массой. Роза Иствуд плакала без контроля, часто моргала, не видя пространства перед собой. Ладонь упиралась в глазницы по очереди, смахивала слезы с набухших щек. На середине пути в 3-й раз упала, подернув ногу. Не чувствовала боли, каждый раз вставала и продолжала продвижение. Пятый нагнал ее, перекинул руку через шею, на свои надплечья, в качестве живой опоры. Попытка поднять на руки. Неудачная. Взмахи руками, толчок, случайный удар по щеке… Это бывает, когда не предупреждаешь о своих действиях. Будет знать.

Шляпка гвоздя выступала из порожка в дверном проеме. Оказался забит не до конца. Подошвой туфель не ощущалось. Зацепилась большим пальцем. С размаху. Вид крови под ногтевой пластиной заставил побледнеть. Место, богатое нервными окончаниями. На следующем шаге согнула ногу от боли, потеряла равновесие. Глухой стук о пол. Ни звука. Пятый засуетился от волнения. Тряс ее за плечи, звал высоким голосом. Постовой офицер вызвал врача по рации и согласился помочь пронести ее в медпункт на первом этаже.

15 минут у меня есть.

В голове щелкнуло, и я сорвался с места.

Сектор А единственный имеет возможность безопасной перевозки преступников. Ржавая металлическая каталка подпирала угол стены. Два положения: вертикальное и горизонтальное. 6 ремней с креплениями по бокам: на лоб, на плечевой, локтевой, тазобедренный, коленный и голеностопный суставы. Предыдущий заключенный решил оставить след перед смертной казнью: коричневое пятно от испражнения. Отмыли плохо, запах остался, хотя выветрился.

Второй компонент плана — ключи от решеток. Постовой не носил связку на поясе из-за вечного шума. Широкое кольцо с 5-ю дюжинами ключей лежало сверху на прямоугольном электрошокере. Взял и то и другое.

Мэд Кэптив скоблил металл, дойдя до нижней трети прута. Поднял голову, когда заметил мои туфли, колеса каталки, вопросительно посмотрел в глаза. Я спрятал черный прибор в рукаве свитера наполовину. Человек теперь не было. В клетке сидело безумное животное-убийца. Отнесся к нему соответствующе: рука скользнула к его шее, контакты уперлись в кожу, щелчок кнопки. Синяя дуга трещала раздражающе громко, привлекала ненужное внимание других заключенных. Вышло быстро, и он не успел ничего предпринять. Затрясся в конвульсии и повалился на пол. Я без труда положил истощенное тело на каталку, затянул каждый ремень на максимальную тугость и поставил вертикально.

Колеса скрипели на каждом обороте, проезжали по каменным крошкам. В креплениях хрустнуло после активного преодоления порожка, но все четыре остались на месте. Прекратили истошную музыку возле малозаметной двери в стене, сбоку от стола. За ней ступенчатый спуск в подвал. Я раскрыл старую дверь, почти слетевшую с петель от резкого действия, перевел каталку в горизонтальное положение и толкнул. Хотя закрыл дверь, грохотало отчетливо, чувствовались все вибрации от ударов. Финальный стук о стену в конце. Заднее колесо отвалилось.

Ничего, звукоизоляция на нулевом этаже хорошая. В подвале тоже. Никто не услышит.

Шаги в коридоре. Пятый забежал в комнату один, тяжело дыша, потом в сектор А. Я закрывал тугую дверь, все медленнее по мере очередного усиления звуков шагов, пока не осталась узкая щель. Ржавые петли скрипнули так, что оглушили меня. Именно когда мой подчиненный стоял в предбаннике. Два испуганных карих глаза устремились на меня, в руках туфли Розы Иствуд. Значит, видел пустую камеру заключения. Дальше я перестал скрываться и быстрым шагом спустился по ступеням.

Освещения в подвале не было. Сначала я ориентировался наощупь, потом снял с пояса полицейский фонарь. Вел каталку по прямой, вдоль водопроводной трубы. Крысиный писк, шорохи когтистых лап. Запах сырости в смеси с пылью, крысиной шерстью и пометом раздражали слизистую носа. Пятый раскрыл себя спустя минуту: видимо, относил обувь владелице по поручению. Мое имя послышалось позади 9 раз.

Один из многочисленных тупиков канализации — то, что нужно. Далеко от входа. Глубоко под землей. Относительно безлюдно.

— Что вы делаете?..

Увиденная картина поразила Пятого, и он замер, не веря в реальность. Округлил глазные щели, часто моргал. Нервный глоток слюны,