– Что молчишь? – спросил седой. – Плакать надо…

– Плакать вы все будете… – коротко, но твердо ответила Ольга. – Если папа вас в живых оставит… А в этом я не уверена…

Уже виделся выезд из двора на другую улицу, когда водитель, глянув в зеркало, сказал:

– Мотоциклы… От них не уйти… Стреляйте…

Седой, оглянувшись, выматерился и стал опускать стекло в дверце, чтобы высунуть руку с оружием. Стрелять ему пришлось с левой руки, это было неудобно, и он долго искал положение, с которого мог бы выстрелить лучше. Но тут какие-то удары в багажник машины заставили чечен заволноваться. Выстрелов слышно не было, но с мотоциклов стреляли по машине, это поняли все, и даже Ольга. Мужчина с расцарапанным лицом тоже стал опускать стекло, освободив ей руки. Ольга обернулась, увидела, что позади двух мотоциклистов сидят люди и при этом стреляют.

«Волга» несколько раз жестко подпрыгнула, перескакивая через бордюр. Это помешало седому прицелиться, и его выстрел ушел в землю. Выстрелил трижды подряд и второй. Но тут Ольга вдруг сообразила, что следует делать, протянула руку за спиной седого, дернула ручку, открывая дверцу, и вытолкнула своего похитителя. Седой не вывалился полностью, ноги застряли меж сидений, но машина тащила его и била об асфальт и о колесо. Крики стихли быстро. Второй стрелок хотел что-то сделать, но Ольга просто навалилась на него, почти высунувшегося из окошка, плечом, не давая в машину вернуться, а сама вцепилась сзади в лицо водителя, стараясь попасть ногтями в глаза. Она попала, поняла Ольга, слыша вопль водителя и чувствуя, как ногти проваливаются во что-то противное и мягкое. Машина завиляла, сбросила скорость и с силой ударилась в высокое крыльцо у подъезда, заехав передом и боком на несколько ступеней. Выскочить из машины пытались и ослепший водитель, и страшный черный человек, но оба тут же упали, бессильно вскинув руки…

Четыре мотоцикла остановилось рядом. Пулат и Ангел помогли Ольге выйти.

– Все нормально, девочка? – спросил Ангел, заглядывая Ольге в глаза, и ударил ногой в живот чечена с расцарапанным лицом, чтобы тот не выкинул какой-то фокус, а Пулат уже звонил Басаргину.

– Командир, Ольга у нас, мы взяли похитителей… Четыре человека… Один, к сожалению, жив… Сколько их теперь всего осталось?

– Двенадцать… Их меньше, чем нас… Можно спокойно идти на штурм… Дай трубку Ольге. С ней отец поговорить хочет…

Пулат протянул Ольге трубку. Она без слов поняла, кто говорить будет.

– Папа? Ой, папа… Я так испугалась…

– Это уже позади, дочка… Все уже позади… Самое страшное… Зачем ты вышла?

– Мне тот милиционер сказал, что ты во дворе меня ждешь…

– Какой милиционер? – не понял Русинов.

– Тот, который после взрыва мамы меня допрашивал… Капитан…

– Югов?

– Да…

* * *

Отставной подполковник набрал номер.

– Ярослав Вячеславович… Я понимаю, что сейчас не до нас… У вас, кажется, раненые…

– Что вы хотели, Иван Сергеевич?..

– Еще вам поработать надо… Во-первых, оставить несколько человек около кафе, чтобы сразу после поминок «взять» Аркадия Ильича… Максима Юрьевича пока не трогать… Максим Юрьевич не будет препятствовать работе… А потом необходимо взять капитана Югова…

– Капитана Югова? – переспросил Тропилин.

– Он показал чеченам вас и ваших людей. Там, у кафе… А до этого через служебный ход вывел и передал другим чеченам мою дочь…

– Понял. Работаем… – стиснув зубы, судя по голосу, ответил Тропилин и сразу отключился…

* * *

«Альфовцы» заходили издалека. Их, наверное, видели из окон жители, но не выходили, когда люди в бронежилетах и с автоматами наперевес пересекали их огороды. Через пять дворов, через пять огородов, чтобы не «засветиться» на улице. И вплотную к последнему забору. И только там майор Гориславлев включил «подснежник».

– Я – Альфа-два… – как слышите?

– Я – Рапсодия… – отозвался полковник Согрин. – Слышу нормально. Где вы?

– Вышли на позицию… Ждем команду…

– У нас здесь целая толпа собралась… – подсказал Сохно. – Два человека перед воротами, восемь человек во дворе. Все с автоматами. Двое в доме. Они могут вас заметить из окон. Не высовывайтесь… Кстати… Все равно уже вот-вот начнется… Из дома ко мне люк ведет… Пока внизу только двое… Я могу спуститься…

– Толя… Там сам Бислан… – предостерег Согрин.

– А здесь – я… Будет с Бисланом четверо, мне будет труднее…

– Присмотрись… Только, если тихо получится… Я подстрахую с улицы… Альфа-два, будь готов на случай… Толя Бислана «повяжет»…

Сохно, придерживая, чтобы не получилось щелчка, сложил приклад и забросил за плечо ремень «ПП-2000». Сам ремень подтянул так, чтобы оружие не болталось и в то же время его можно было бы свободно из-за спины перебросить под руку. С такими сильными жилистыми руками, как у подполковника, можно было позволить себе стрелять и с одной руки, что Сохно накануне, пробуя оружие, и продемонстрировал, не слишком много при этом потеряв в качестве стрельбы.

– Ну, я пошел…

Пошел – это еще не значит, что подполковник уже спрыгнул с чердака. Он еще осторожно, короткими шагами перешел по балке до другой балки, поперечной, и по той уже добрался до люка. Долго прислушивался, прежде чем взяться за крышку и потянуть ее на пару сантиметров. Опять долго прислушивался и еще на пару сантиметров поднял.

В доме разговаривали двое, но разговаривали по-чеченски. Сохно так и не удосужился изучить чеченский язык, хотя много раз собирался начать. Возможно, сейчас это помогло бы подполковнику, по крайней мере не помешало бы.

Разговор велся в комнате, а люк выводил в полутемный коридор. Почерневшая от времени лестница к самому люку приставлена не была, но ее можно было бы рукой достать, пожелай Сохно спуститься по лестнице. Он не пожелал. Он просчитал ситуацию иначе. Ну и что, если услышат в комнате шум. С улицы время от времени то один из боевиков заходил, то другой. Заходили и выходили. И ходили, наверное, не на цыпочках. И потому Сохно, тоже давно отвыкший от строевого шага, предпочел просто спрыгнуть на пол. Высота в два с половиной метра его не сильно смутила. Мягкие кроссовки легко спружинили, и звук приземления оказался совсем негромким. До двери в комнату, откуда слышался разговор, два шага. Дверь чуть приоткрыта, словно приглашает зайти. Звук приземления даже разговор не прервал, потому что ни сам Бислан, ни его собеседник и предположить не могли, что кто-то войдет в дом, минуя двор, заполненный боевиками.

Из комнаты послышались характерные звуки – кто-то набирал номер на мобильнике.

– Аркадий! – Это говорил Бислан. Говорил по-русски. – Что там у вас? Что? Кто перестрелял? Как это получилось? Понял… А девка твоя? Хоть это утешает… Ладно… Я их жду… Все сделаем… Не волнуйся и готовь деньги…