Дикарка проглотила тугой комок, подкативший к горлу. Она не верила своим глазам. Думала, что спит.

Михей опустился на краешек кровати и бережно отомкнул наручник с руки подруги.

– Привет. Как ты?

Она быстро взяла себя в руки.

– А, родственник пожаловал. Продал легенду или как?

– Или как.

– Тогда вали отсюда ко всем чертям.

Михей встал и сделал шаг назад.

– Эй! – окликнула его Дикарка. – Ты что, действительно уходишь? Интересно, куда?

– В вечность. Где нет времени, где будущее всегда в настоящем. Где единственная звезда, которая греет, называется Тамира…

Сейчас ей было все равно, где она находится, в плену, на свободе, в госпитале, в санатории. Главное – рядом с героем. Потому что такие слова, признание в любви для Михея и есть настоящий подвиг. А перестрелки, драки – по правилам и без правил, до первой крови или до последней капли – это суета. Бытовуха.

Все внимание на джип. Все внимание на постового. Ноль внимания на тылы.

Отсчет времени пошел, как только Михей вышел из «Ниссана» и направился к госпиталю. Один. Этот факт говорил о малочисленности охраны внутри здания. Кунявский улыбнулся: Михей справится с ними, как сделал бы это он сам. Задача Кунявского убрать Михея, но сейчас он желал ему удачи.

Они вышли в коридор, который буквально ожил. Михей придерживал одной рукой Дикарку, в другой сжимал пистолет. «Ствол» фиксировал каждого пациента, показавшегося из палаты, врачей и медсестру, которые вышли из кабинетов и процедурной. Его раздутые ноздри, сощуренные глаза указывали им направление: «Назад!»

Они миновали лифт, который мог превратиться в мышеловку в любой миг, и, оказавшись на лестничной площадке, сразу же услышали предостерегающий выкрик. Михей выстрелил в проем между этажами и поторопил девушку:

– Быстрее!

Прижимаясь к стене, они ступили на лестницу. Михей взял темп, который давал ему возможность отреагировать на угрозу точным выстрелом.

Толстяк уже доехал в лифте до второго этажа. Глаза, позы, жесты, короткие рубящие фразы пациентов и обслуживающего персонала подсказали ему направление. Взяв оружие на изготовку, он передал по рации напарнику:

– Они спускаются по лестнице. Прямо к тебе в руки.

«Черт…» – простонал карабинер на первом этаже. Он уже вызвал подмогу по рации и ждал подкрепления из ближайшей казармы с минуту на минуту. А преступники появятся через секунду, две.

Он выстрелил наугад и отступил в коридор через широкий проем арочного типа – он был лишен двери, но закрывался сдвижной решеткой. Он дернул ее, надеясь захлопнуть капкан.

Михей на ходу сунул в руку Дикарки пистолет. Рванул пуговицы на своей рубашке и сорвал с петли, проходящей под мышкой, итальянский «спектр». Тут же дал очередь в проем в надежде развеять сомнения относительно своего плохого вооружения.

Дрогнувший было железный занавес замер.

На выходе Михей и Дикарка разомкнули цепь. Она шагнула вправо по коридору, к выходу, вскидывая пистолет. Михей развернулся в противоположную сторону.

Отпрянувший к дальней стене карабинер не успел выстрелить. Михей свалил его очередью из автомата. Тотчас сверху прогремел выстрел из пистолета.

Теперь они отступали спина к спине. Михей шел впереди. Дикарка пятилась, не разрывая контакта. У самого выхода она дала посмотреть на себя медсестре, неосторожно высунувшейся из-за стойки. Выстрелом в монитор Тамира загнала ее снова под стойку.

Скоблик не сводил глаз с затылка Сангалло. Он каждую секунду ожидал товарищей и определил цель – постового. Тот сам даст знать, когда активизироваться. Натурально, он даст команду на свое уничтожение.

4

Кунявский вышел к воротам в тот момент, когда в госпитале раздалась автоматная очередь. Постовой задергался. Схватившись за оружие, рванул закрывать ворота. Схватившись за створку, отпустил ее и сосредоточился на рации, работающей на прием. Вскинул голову к парню в английском костюме.

– Куда прешь? Не слышишь? – он кивнул в сторону. – Там стреляют.

– Ты думаешь, здесь лучше? – Кунявский убрал руку из-за спины и трижды выстрелил постовому в живот.

У него была хорошая позиция для атаки. Его не было видно из-за КПП, рассчитанного на двух постовых. Он не нашумел, используя глушитель; выстрелов из хорватского «глока» не было слышно и с двадцати шагов. Тогда как в госпитале раздалось еще несколько громких хлопков. Он смотрел на джип, стремительно сокращая дистанцию, тогда как взоры пассажиров были обращены на портик госпиталя. Он опередил Скоблика, цель которого – постовой за его спиной.

Кунявский видел себя, распахивающего дверцу джипа, и предвидел ответную реакцию Скоблика. Тот отреагирует на звук, на пистолет, на автомат как натасканная овчарка. Нет, пса нужно брать лаской.

И он показал себя Скоблику в то время, когда стрелял в постового. Дал ему время удивленно взмахнуть бровями, зажмуриться, качнуть головой. Дал рассмотреть свою улыбку, оружие наконец.

Сангалло также смотрел на человека в черном костюме.

Скоблик сам открыл дверцу. На его лице было написано: «Помощь пришла».

Кунявский читал уже не в голове, а в глазах однокурсника, в его душе.

– Саня?! Откуда ты?

– Прогуливались мимо с Танькой. – Он рассмеялся. – Матвеев послал к вам на помощь. Я вовремя? – жест в сторону замершего навеки постового.

Скоблик увидел Татьяну. Красивую, избалованную.

Она открыла дверцу со стороны водителя и нагнулась, неотрывно глядя на Сангалло. Полковнику показалось, он увидел глаза ведьмы. И по глазам прочитал, чего она хочет. Он пересел на кресло пассажира. Смотрел, с каким наслаждением она снимает босоножки на шпильках, как привычно ставит босые ноги на педали. Нет, не привычно. Ей неудобно. Она подвинула сиденье вперед, отрегулировала спинку.

Михей задержался у центрального входа. Они с Дикаркой отступали быстро, но не настолько, чтобы отрезать противника огнем, с той же скоростью. К толстяку примкнул еще один карабинер, дремавший до этого в комнате отдыха. Против них огрызались всего два пистолета, но два точных выстрела могли поставить на них крест.

– В машину! – крикнул Михей Дикарке.

Она побежала к джипу.

Михей ощутил тоску. Он боялся обернуться. Казалось, он почувствует дежа вю: Дикарка лежит на асфальте, рядом стоят вооруженные карабинеры. А Михей уносится от них на машине, чувствуя Дикарку за спиной. За спиной. Но в нескольких десятках метров.

Хлопнула дверца машины.

Дикарка на месте.

Михей дал очередь по двери, по окнам госпиталя, расходуя последние патроны. Еще одна очередь. Для острастки. Затвор щелкнул, и «спектр» превратился в холодное оружие.