В этом крыле дома она жила одна. Некоторые люди Хью устроились на ночь в зале, но на этом этаже, кроме Эллин, больше никого не было. Спальня, которую ей предоставили, оказалась просторной, стены были отделаны деревом, поблескивающим сейчас в свете пламени камина. Введя Джеймса внутрь, Эллин выпустила его руку, закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и стала смотреть на своего любимого, упиваясь этим зрелищем.

Он был одет по-дорожному – в клетчатые штаны, из-под которых видны были мускулистые ноги, темно-оранжевую рубашку, отчего его темные волосы казались еще чернее, в синюю – в тон глаз – куртку, и завершал его наряд плед, накинутый на широкие плечи. Глаза его потемнели, то ли от усталости, то ли от страсти, волосы выбились из-под шапки.

– До сих пор не могу поверить, что ты здесь. Скажи мне что-нибудь, – попросила Эллин, – чтобы я наконец убедилась, что ты мне не снишься и я вижу тебя наяву.

Сняв шапку, он бросил ее на стоящий в углу комод, отстегнул патронташ и перевязь, положил их на пол рядом с комодом, а на них бросил пистолет.

– Эллин, – ласково произнес он, – я так скучал по тебе, детка.

– А я по тебе.

Он тихо засмеялся, коснувшись пальцем ее губ:

– Я это понял.

– Я люблю тебя, Джеймс.

Он шагнул к ней.

– Я люблю тебя, – повторила она и раскинула руки. – Я люблю тебя, Джеймс Маккарри.

В мгновение ока он оказался с ней рядом, заключил ее в объятия и начал пылко целовать. Сначала он покрыл поцелуями ее лоб, потом щеки, подбородок, шею. Сняв с нее плащ, он швырнул его на пол и отступил на шаг. Окинув Эллин восхищенным взглядом с головы до ног, он погладил ее по голове и, взяв за подбородок, запрокинул ей голову и взглянул в глаза.

– Какая же ты красивая, Эллин, – благоговейно произнес он, – какая красивая! Выходи за меня замуж. – Рука его на секунду обхватила ее шею, потом скользнула ниже, прошлась по ключице, забралась под вырез рубашки. – Выходи за меня замуж. Будь моей женой. Я не могу жить без тебя, Эллин. Скажи, что ты выйдешь за меня.

Эллин медленно улыбнулась, обняла Джеймса за шею обеими руками, откинувшись назад, взглянула ему в глаза и воскликнула:

– Да, да и еще раз да!

Наклонившись, он вновь прильнул к ее губам, потом, оторвавшись от них, взъерошил ей волосы и притянул к себе.

– Ты моя, Эллин Грэм. Поклянись.

– Клянусь, – радостно произнесла Эллин.

Джеймс подвел ее к камину, снял с пальца кольцо и, посмотрев на нее, проговорил:

– Сейчас мы с тобой обручимся, а поженимся потом, когда сможем. Ты знаешь, что это означает?

– Что означает обручиться? Это дать обет жить друг с другом как муж и жена в течение года. В конце года, если кто-то из нас захочет стать свободным, мы расторгнем помолвку. А если захотим остаться вместе, то поженимся.

– Совершенно верно. Ты согласна?

Откинув с его виска прядь волос, Эллин ответила:

– Нет. Мы с тобой сегодня обручимся, Джеймс, но я буду считать, что мы уже поженились. Церемонию проведем позже, но сегодня ты будешь моим.

– Да, – ответил Джеймс охрипшим от волнения голосом. – Да. Буду. Я уже давно твой, детка.

– Я люблю тебя, Джеймс.

– Я тоже люблю тебя, Эллин.

Затуманенными от слез глазами Эллин смотрела, как он надел ей на палец кольцо, обхватил ее запястье, накинул на их сомкнутые руки свой плащ и, глядя ей в глаза, торжественно провозгласил:

– Я, Джеймс Маккарри, вверяю свою любовь и свою верность, свое тело и свое сердце тебе, Эллин Грэм.

Глубоко вздохнув, Эллин ответила:

– Я, Эллин Грэм, вверяю свою любовь и свою верность, свое тело и свое сердце тебе, Джеймс Маккарри.

Прильнув к ее губам, он поцеловал ее так крепко, что она едва не задохнулась, и, оторвавшись от нее, облегченно вздохнул:

– Все, Эллин, теперь ты моя.

– А ты мой.

Отшвырнув плащ в сторону, Джеймс притянул ее к себе и вонзился в ее губы с такой страстью, что у нее перехватило дыхание. От него пахло виски, и этот запах сводил ее с ума.

– Научи меня всему, что знаешь, – попросила она. – Мне так хочется...

Договорить Эллин не успела: губы Джеймса прижались к ее губам, рука забралась под ночную рубашку и принялась поглаживать бедро. Рука поднималась все выше, а вместе с ней и тонкая ткань, пока наконец не оказалась у талии.

Эллин застонала, когда его рука коснулась ее, потом еще раз, когда Джеймс раздвинул ее ноги своим коленом, и она почувствовала прикосновение мягкой шерстяной ткани его клетчатых штанов к своему обнаженному телу. Пальцы Джеймса заскользили по ее коже, даря ей невиданное наслаждение.

Его пальцы, отыскав интимное местечко, нежно стали его ласкать. Внезапно Эллин тихонько ахнула: палец Джеймса проник внутрь и теперь медленно входил все глубже и глубже. Эллин прерывисто задышала, а Джеймс покрывал поцелуями ей щеки, подбородок, шею и грудь.

Положив руки ему на плечи, Эллин прошептала:

– Я чувствую тепло твоей кожи.

Слегка отстранившись от нее, он быстро скинул куртку, стянул через голову рубашку, бросил все это на пол и проговорил, вновь кладя ее руки себе на плечи:

– Так тебе будет гораздо приятнее.

«Как же он красив, – подумала Эллин, – какая у него гладкая кожа и огромные мускулы!» Улыбнувшись, она провела пальцами по его груди, поросшей темными жесткими волосками, затем руки ее скользнули ниже, добрались до живота и на секунду замерли: дальнейший путь им преградил пояс клетчатых штанов.

Кожа его была нежной как шелк. Эллин смело забралась руками под пояс, погладила ягодицы, на ощупь очень мягкие, потом рука ее опустилась вниз меж их телами. Джеймс слегка отстранился, чтобы ей было удобнее, и глухо застонал: ее пальцы сомкнулись на его восставшей плоти. Взглянув ему в глаза, Эллин рассмеялась. Какой же он потрясающий мужчина! Само совершенство!

Сняв с нее рубашку, Джеймс прижал Эллин к своей груди, и ощущение прикосновения двух обнаженных тел друг к другу оказалось необычайно восхитительным. Отступив на шаг, Джеймс улыбнулся, стянул с себя клетчатые штаны и теперь стоял перед ней обнаженный, готовый к любовным утехам. Тело его поблескивало в свете огня. Эллин улыбнулась. Он принадлежит ей, целиком и навсегда!

Вскинув голову, он оглядел ее с любовью.

– Ты восхитительна, Эллин. Позволь мне как следует рассмотреть тебя.

Взгляд Эллин опустился ниже, на восставшую плоть, и она вновь обхватила ее рукой.

– Ты сводишь меня с ума, – застонал Джеймс.

– Значит, в сумасшедший дом мы отправимся вместе, – прошептала она.