Хельстром шагнул через небольшой проем двери в рубку управления и рявкнул:

— Немедленно восстановить порядок! Поставить экранирующий глушитель на место! Телефонная линия еще действует?

Мгновенно установилась тишина. Работники кинулись выполнять приказы. Офицер Службы Безопасности, стоя в конце изогнутой стойки, на которой крепились глушители, передал Нильсу телефон.

— Поставьте оборудование вон там, — указал Хельстром, беря телефонную трубку, — и пошлите наблюдателя в комнату «Проекта 40». Наблюдатель ни в коем случае не должен вмешиваться в их работу, просто наблюдать и все! О любых признаках прорыва наблюдатель должен немедленно докладывать лично мне. Понятно?

— Да, — ответил Салдо и бросился исполнять поручение.

Хельстром поднес трубку к уху; гудков не было. Он вернул ее со словами:

— Линия не работает. Попробуйте восстановить ее.

Работник взял телефон и удивленно заметил:

— Но все же было в порядке всего минуту назад.

— Ну, а теперь он не работает.

— Куда ты хотел позвонить, Нильс?

— В Вашингтон. Хотел узнать, не пришло ли время блефовать.

Из дневника Тровы Хельстром:

«Полноценная жизнь, нужные действия в нужное время, конструктивное служение своим товарищам, которым ты окажешься полезен и после смерти, отправившись в чан, — вот значение настоящей дружбы. Единение в жизни, единение в смерти».

Кловис выбрала для себя первый фургон, пренебрегая возражением Майерли, что это, мол, «не место для женщины». Она сказала, куда он может отправиться с этим своим замечанием, и он понимающе улыбнулся.

— Ясненько, милая моя. На Ферме, возможно, довольно весело, и ты не хочешь, чтобы твой дружок-Коротышка наслаждался там один. Если это так, я вернусь и сам расскажу тебе.

«Значит, он знает о наших отношениях!» — подумала Кловис.

А потом плюнула ему в лицо, а когда он попытался ударить, подняла левую руку, чтобы самой врезать ему по морде. Вмешались другие, и ДТ закричал:

— Господи! Нашли время драться! Что вы себе позволяете? Все, пора отправляться!

За городом при первой же возможности они остановили фургон, надежно связали Крафта, сунули в рот кляп и бросили его на заднее сиденье. Он прокричал что-то вроде: «Вы заплатите за это», — но дуло пистолета, нацеленное в лоб, заставило его заткнуться. После чего он позволил себя связать и лежал на сиденье с широко открытыми глазами, стараясь запомнить все, что видел.

Кловис сидела рядом с ДТ, управлявшим автомобилем. Она смотрела на пейзаж за окном, ничего не замечая. Значит, вот так это и кончается. Люди на Ферме убьют Эдди при первых же признаках нападения. У нее нашлось время подумать о последствиях, и Кловис не сомневалась, что ожидает Джанверта. Именно так поступает всякий хороший агент — не поворачивается спиной к опасностям. Глаза застилала красная пелена гнева, зовущего вперед. Она наконец-то разобралась, почему шеф выбрал руководителем этой операции именно ее. Мотивы шефа были просты: он хотел, чтобы она испытывала слепую, смертельную ярость.

Они выехали после четырех. Легкий ветерок колыхал высокую пожелтевшую траву, которая росла по сторонам грязной дороги. Когда Кловис заметила траву, то сосредоточила на ней свой взгляд, глянула вперед и поняла, что они уже добрались до последнего поворота перед оградой. ДТ выжимал из огромного фургона всю мощь, отмеряя последнюю милю пути.

— Нервничаешь? — спросил ДТ.

Она бросила взгляд на жесткое молодое лицо, с которого еще не сошел загар, полученный во Вьетнаме. Его зеленая кепка летчика отбрасывала темные тени на глаза, высветляя небольшой белый шрам на переносице.

— Вопрос на засыпку, — произнесла она, повышая голос, чтобы перекрыть рев двигателя.

— Нет ничего зазорного, если нервничаешь перед дракой, — заметил он. — Помню, как однажды во Вьетнаме…

— Да пошел ты со своим хвастовством! — оборвала она его.

ДТ пожал плечами, отметив, как посерело ее лицо. Слишком уж серьезно она воспринимает то, что им предстоит. Это дело не для женщин. Майерли был прав. Впрочем, теперь не стоит об этом думать. Если уж ей так хочется быть ревностной мисс, черт с ней. Лишь бы умела обращаться с оружием. А насколько ему было известно, она умела.

— Что ты делаешь в свободное время?

— А тебе какое дело, помощник?

— Господи, какая ты кусачая! Я ведь просто беседую с тобой.

— Вот и разговаривал бы сам с собой!

«Лучше бы с тобой, милочка, — подумал он. — У тебя красивое тело. Нравится ли оно Коротышке?» Конечно, всем известно об их связи. Настоящие чувства, которые непозволительны для тех, кто работает в Агентстве. То ли дело у них с Тимьеной — старый добрый секс. Вот почему Кловис так болезненно переживает. Коротышка свое получит в ту секунду, когда они ворвутся на Ферму. И когда Коротышка умрет, она им покажет, где раки зимуют!

ДТ еще раз посмотрел на нее. «Неужели Агентство и вправду поставило ее во главе операции?»

— Они не ждут нас, — продолжил ДТ. — Вот будет потеха! Мы сможем полностью очистить Ферму. Сколько, по твоему мнению, у них там людей? Двадцать? Может, тридцать?

— Там будет хорошая заварушка, — огрызнулась она. — А сейчас заткнись!

Крафт, слушая разговор с заднего сиденья фургона, испытывал к ним нечто вроде жалости. Их ждет защитная стена с установленными на ней парализаторами, и каждый включен на полную мощность. Это будет бойня. Он уже смирился с тем, что погибнет вместе с этими двумя. Что бы они стали делать, если бы узнали, сколько же на самом деле людей в Улье? Что бы они сказали, если бы, задав этот вопрос, услышали в ответ: тысяч пятьдесят, плюс-минус двести.

Кловис неожиданно поймала себя на мысли, что ее горько забавляет болтовня ДТ. Конечно, он тоже нервничает. Она испытывала смертельную ярость, именно такой желал добиться шеф. Они находились уже у самой ограды и могли видеть мелкие детали бетонного сооружения за воротами. Полуденное солнце начало удлинять тени в долине. Отсюда не было заметно никаких признаков жизни в доме и видимой части сарая. Кловис взяла микрофон, подключенный к передатчику за приборным щитком, чтобы сообщить об обстановке следовавшим за ним фургонам, но когда она нажала на кнопку передачи, синтезатор монитора пронзительно загудел. Глушение! Кто-то глушит их частоту!

Она посмотрела на ДТ, чей брошенный искоса взгляд сказал ей, что он тоже все понял.

Кловис повесила микрофон на место и скомандовала:

— Останови грузовик между домом и будкой. Возьмешь сумку. Мы оба выпрыгнем с твоей стороны. Бросишь сумку у восточной стены и прикроешь меня. Я установлю заряд. А потом рвем когти к краю вон того холма.

— Взрывом разнесет фургон, — возразил он.

— Лучше его, чем нас. Прибавь газу. Нужно увеличить скорость.