Если нынешняя атмосфера Самаэля создана искусственно, как считает Тоу, то я бы решил скорее, что это произошло не в ходе преобразования планеты под жилье (употреблять в таком контексте слово «терра-формирование» у меня язык не поворачивался), а в ходе боевых действий. Выжженная пустыня внизу больше походила на поле боя, нежели на среду обитания, пусть даже существ, в чьих жилах течет вместо крови стекло. В конце концов, если даже разумные обитатели планеты ушли туда, куда деваются в конечном итоге все вышедшие в космос расы, — должна была остаться биосфера, которую они принесли с собой. Не могло погибнуть все до последней бактерии, и за миллионы лет эволюция создала бы новый мир. Однако внизу все было стерильно.

Но и эта идея наталкивалась на рифы логических нестыковок. Фазовый переход — этим обтекаемым термином мы вчетвером стали обозначать трансформацию кислород-азотной атмосферы Самаэля в плотный полог углекислоты — происходит быстро по космическим меркам, но для людей это дело не одного тысячелетия. Если обитатели планеты пали жертвой преобразования атмосферы — то почему не остановили его? А если вымерли прежде, чем воздух сжег легкие последним из них, — то зачем гипотетический противник оставил за собой пустыню? Или «Карфаген должен быть разрушен», а улицы его — засеяны солью? Мне трудно было представить Предтеч столь похожими на человечество в худших его проявлениях, но кто их, инопланетян, знает? Перебирая на протяжении почти трех столетий оставленное Предтечами барахло, мы ни на шаг не приблизились к пониманию их психологии: шкала ценностей мало отражается на составе мусорных куч.

В конце концов, возможно, что уничтожению подлежал не настоящий противник, но — будущий. Пообщавшись с агентом Ибар, я уже мог представить себе психологию существа, стерилизующего любые миры, где завелась жизнь, чтобы там не народились через миллион-другой лет конкуренты.

На третьем обороте Тоомен вызвала всех в реальность. К этому времени все мы уже научились исполнять ее команды беспрекословно и быстро. Даже Лайман Тоу, не выходивший из транса, вызванного суживающими восприятие наркотиками, ради такого случая очистил кровь, прогнав через организм несколько литров физраствора из бортовой аптечки.

— Кажется, — без предисловий заявила Ибар, — мы нашли то, что я искала.

Её нерассуждающее, привычное самомнение уже перестало казаться мне забавным. Оно пугало и настораживало. А еще — дарило лучик надежды.

— Вот. — Изображение планеты на экране, как никогда похожее на детскую игрушку, послушно подставило взгляду полосатый бочок. — Обратите внимание на область северного… — Шарик перекатился другой стороной. — И южного полюса. Замечаете различие?

— Облачность, — неуверенно проговорила Дебора Фукс, когда я уже начал опасаться, что отвечать придется мне. — Над южным полюсом облаков значительно больше.

— Причем это не случайное отклонение, — добавила Линда Тоомен. — Снимки показывают схожую картину на протяжении всего периода наблюдений. Средняя температура атмосферы, — даже ей трудно было назвать воздухом сжатую углекислоту с примесью угарного газа, диоксида серы, хлороводорода и еще десятка соединений, которым самое место на химзаводе, — на северном полюсе планеты приблизительно на восемь градусов выше, чем на южном.

— Разница небольшая… — осторожно заметила Катерина Новицкая.

— Когда речь идет о семисотградусной жаре — быть может, — оскорбленно заметил Тоу, — но, когда на Самаэле еще плескались моря, она была весьма существенной. Полагаю, мою гипотезу о том, что Предтечи могли регулировать светимость звезд, можно окончательно сдать в архив безумных идей. Они всего-навсего умели подогревать планеты. Причем так надежно, что механизм, запустивший афродитоформирование… — он запнулся на дико звучащем словечке и сам. себя поправил, — нет, лучше афрормирование — все еще работает.

— Именно он является нашей главной целью, — подчеркнула Тоомен.

— Но не первой, — парировал я.

Агентесса обернулась ко мне с грацией пулеметной турели. Глаза ее приобрели опасный серебряный блеск.

— Почему?

— Потому что вас интересует не только то, как эта штука работает, — объяснил я безмятежно. — Вам нужно узнать еще, и зачем она работает. Или — почему.

Тоомен размышляла над моими словами долго — почти с полсекунды, для распараллеленного мозга — целая вечность.

— Не вижу связи, — призналась она.

Мне хотелось ответить, что в этом и состоит разница между природным умом и искусственным наращением интеллекта. Но я, не будучи рискуном-самоубийцей, воздержался.

— Я почти уверен, что вы хотите применить этот эффект для создания оружия, — отозвался я. — А вам не приходило в голову, что не вы с Лиетом первые до такого додумались? Возможно, целью было не привести планету к ее нынешнему состоянию, а разрушить прежнее? Что, если эта штука — не автоматический афродитофо… тьфу! Короче, если это не богмашина, а — смертьмашина ?

— Автоморт, — тяжело проронила Новицкая.

Термин был мне знаком — из всех пущенных прекурсологами в оборот словечек это, к счастью, до сих пор не выходило за рамки гипотетических построений. Автоморт — псевдоразумная машина уничтожения, сама себе звездолет, команда, оружие и генеральный штаб. Существованием таких самовоспроизводящихся машин объяснялись следы боевых действий между явно несинхронными цивилизациями Первой волны Предтеч. Нечто подобное предсказывали фантасты Серебряного века — кажется, их выдумка носила название «берсеркер», однако термин не прижился.

Но столкнуться с действующим автомортом… Если машина до сих пор работает, то одному богу известно, что осталось от ее базовых программ за миллионы лет и что ей взбредёт в интелтроны, или что там ей их заменяет, если мы вдруг ненароком разбудим смертьмашину от спячки. Я не очень верил, чтобы автоморт мог пролежать миллионы лет без движения, исполнив основную программу, да и методика, выбранная им, не очень соответствовала представлению о разумной машине… но созданный Предтечами искусственный интеллект будет скорей всего копировать их мыслительные процессы, а что мы о них знаем?

— Вот на этот случай, — оборвала Ибар тоном, не терпящим возражений, — у нас имеются бомбы.

Можно было парировать, что существа, способные создать автоморт, вряд ли стали бы враждовать с технически слаборазвитой расой, а бомба из сломанного ракетного двигателя — не самое разрушительное оружие… вот только следующая фраза агентессы отбила у меня всякое желание возражать.

— У меня есть приказ.

Перейдя на полярную орбиту, мы сделали еще несколько кругов над планетой. Каждый оборот отзывался внутри корабля циклическими вспышками активности, нараставшей по мере того, как приближался северный полюс, и стихавшей — по мере того, как баржа начинала удаляться от Икс-точки. Постепенно картина начинала складываться.