— Ты, о чем задумалась? — произнёс Ярополк, выдергивая меня из задумчивости.

— Та женщина, Нори, я сегодня видела, как она с распущенными волосами, в домашнем халате, выходила из спальни Властислава. — Она…

— Нет-нет, не переживайте, леди, Нори не воровка. Она его наложница, — совершенно спокойно подтвердил Крен, отламывая хлеб, — князь всегда выбирал самых лучших. У него нюх на женщин. Нори скромная, рассудительная. Нашла общий язык со слугами.

— Власт приезжал сегодня ночью, — сообщил мне Ярик, едва дожевал бутерброд, — жалко, что я с ним не успел поговорить. Он только успел сказать, что у него важные новости касательно личной жизни.

— Говорите, вышла простоволосая? — усмехнулся Крен, — похоже, вот и важная новость. Слуги про свадьбу князя и Нори давно шепчутся. Видно князь решил остепениться. Я тоже сюда свою семью хочу перевести и все уже подготовил. Тошно на других смотреть, по своим тоскую.

С трудом запихнув в себя завтрак, я извинилась и поднялась в свою комнату собираться. Мне было плохо, но я все-таки тешила себя надеждой, что все это-дурной сон, наваждение. Постель оставалась неубранной, и я со злостью сдернула простынь. Слёзы брызнули из моих глаз. Я бросилась к камину, нашла спички и сожгла следы потери собственной девичьей чести. Глупое слово, как и я сама, поверившая любвеобильному оборотню. Решившая, что буду для него единственной. Что он будет мне верен. А он из моей постели тут же побежал в другую..

Стук в дверь заставил смахнуть слезы и нацепить на лицо привычное выражение вежливого безразличия. Это оказалась Нори:

— Госпожа позволит мне заправить Вашу постель? — спросила молодая женщина, смотря на меня совершенно открытым взглядом. Только в этот раз на ней было надето новое бархатное платье, естественно отличавшееся от тех, что носят слуги.

— Чуть позже, — отозвалась я и похвалила, — у вас красивое зеленое платье.

— Подарок Властюши, — с улыбкой произнесла она, — спасибо.

— Оно очень подходит к вашему лицу, — заверила я, не удержавшись, и съязвив девушке. Но она этого даже не заметила и благодарно улыбнулась в ответ.

— Нори, мне нужно написать письмо. Принеси мне пожалуйста, чернила и бумагу.

— Хорошо, госпожа, — улыбнулась девушка.

И спустя какое-то время, желаемое уже было у меня.

Письмо я писала недолго. Несколько росчерков пера и всё послание готово. Я предусмотрительно заклеила конверт, чтобы ненароком текст не попал никому на глаза и тут снова раздался стук в дверь. К счастью, на этот раз это был Ярополк. Видеть Нори с её восторженным "Властюша! " мне откровенно не хотелось.

— Ксюш, пора возвращаться. Ты как? Со мной?

— А как же иначе, — улыбнулась я оборотню. — Только письмо для Властислава (о, с каким трудом мне давалось это имя!) хочу оставить.

— Крен передаст, не волнуйся!

Распрощавшись с гостеприимным оборотнем и бросив последний взгляд на море, мы с Яриком и нашим отрядом выехали обратно, в Лесной замок.

Всю дорогу я была молчалива, но никто и не требовал от меня развлечений в виде беседы. Ветер хлестал меня по щекам, а непрерывные слезы текли из глаз. И если бы Ярик спросил, что со мной, то я могла бы все свалить на ветер. Но все это было мелочью по сравнению с тем, что творилось в моём сердце. Он ведь просил прощения и хотел со мной о чем-то поговорить. Значит, разговор должен быть точно о свадьбе с Нори. А еще эти настойчивые речи о том, что я ему сестра. И все эти нежные слова, поцелуи от кошачьей любвеобильной натуры. Стоило мне раздеться, как оборотень потерял разум.

Боже… Стыдно-то как!!!

Записка, оставленная для Властислава была краткой, но ёмкой. И слова её я всю обратную дорогу повторяла, как заклинание

"Князь, Вы как всегда, были правы. Отныне для меня Вы только брат. Прощайте."

Конец тома 1

Ксения Хадерсон

Тарсмания, несколько недель спустя.

Середина апреля

Нежно кремовое платье на мне сидело великолепно, и я удовлетворенно кивнула бабушке, не сводившей с меня своих сияющих глаз.

— Девочка моя, ты просто изумительна! Сегодня на балу у императора ты произведешь фурор! — восторженно воскликнула бабушка. — А эти локоны, высокая прическа, жемчужные заколки, вызовут зависть у многих кумушек. Они тоже горят желанием представить своих отпрысков сегодня. Но ты неотразима и вне конкуренции!

— Спасибо, — поблагодарила я, улыбнувшись бабушке и не желая делать какие-либо предположения на этот счет.

Сегодня, на ежегодном императорском балу дебютанток, мне предстоит впервые быть официально представленной как монаршей чете, так и придворным. Конечно, благодаря дружбе дедушки с императором, я несколько раз бывала во дворце и была знакома с августейшими монархами и их детьми. Но так уж заведено в Тарсмании, что аристократы представляют своих детей свету едва им исполняется семнадцать лет официально.

— Милые леди, — раздался восхищенный голос деда, — вы обе хороши. И мне придется не сводить с вас глаз, чтобы никто не посмел вас украсть.

— Спасибо, милый, — улыбнулась ему бабушка, — ты тоже безупречно выглядишь. Впрочем, как всегда. Ксюша, солнышко моё, ты прекрасна. Через десять минут мы с дедом ждём тебя в карете.

— Хорошо, — кивнула я, провожая взглядом уходящих дедушку и бабушку. Несмотря на прожитые годы, они были великолепной парой!

Всего несколько недель назад я вернулась из поездки в Лесное княжество, а казалось, что это было вчера. Моё сердце по-прежнему болело и кровоточило, словно рана нанесена была только-только.

В тот день, когда мы с Яриком вернулись в Лесной замок, я прорыдала полночи в свою подушку от тоски и горя. А наутро поделилась с мамой своим принятым решением-я возвращалась в Тарсманию. Свое решение обосновала желанием учиться у уже знакомых мне учителей. И чем больше я об этом думала, тем сильнее приходила к выводу, что приезжать в Лесное княжество буду как можно реже. Нужно привыкать к мысли, что я не такая как все для них. Очень скоро начну меняться и совсем не в сторону молодости. Мама расстроилась из-за моего решения, но, оказывается, она об этом подозревала и раньше. К тому же, по её мнению, учителей бабуля подбирать умеет и это главное.

На моё счастье никто не понял и не догадался о моей любовной лихорадке и вызванном ей разочарованием. Всё было списано на переутомление от дороги и легкой простуды, которую я подхватила на обратном пути от Прибрежного замка. К тому же так получилось, что нам пришлось вернуться на несколько дней раньше положенного срока, а это избавило меня от необходимости держать лицо и изображать исключительно счастье. Я рыдала ночами, но близкие, замечая порой отеки на глазах, думали, что это от предстоящего расставания, и я их не разуверяла. Ведь и это в какой-то степени было правдой. Мы с Хадерсонами пробыли в Лесном замке еще два дня и на рассвете третьего уехали.