ветром. Город поражал контрастами: современные европейские здания соседствовали с традиционными китайскими постройками, на улицах перемешались люди в европейских костюмах, китайских халатах и японской военной форме.

Для переговоров выбрали здание муниципального совета, нейтральную территорию под управлением смешанной администрации. Просторный конференц-зал с высокими окнами, выходящими на городскую площадь, украсили флагами всех заинтересованных сторон, а также флагами стран-наблюдателей: США, Великобритании и Франции.

Наша делегация прибыла заранее, чтобы еще раз согласовать позиции. Кроме меня в нее входили доктор Чжан как представитель генерала Фэна, Хэ Лун от партизанских отрядов и Александров в качестве технического советника и переводчика. Мы заняли места за длинным полированным столом, расставив перед собой папки с документами и карты района.

Японская делегация появилась ровно в назначенное время, восемь представителей во главе с генерал-майором Исихара Канъити, тем самым высокопоставленным офицером из Токио, который ранее сдерживал воинственные порывы местного командования Квантунской армии. За ним следовали полковник Танака и несколько гражданских лиц, судя по строгим костюмам, юристы или дипломаты.

Исихара поклонился с безупречной японской вежливостью:

— Благодарю уважаемых представителей китайской стороны и их советников за согласие на переговоры, — произнес он на безупречном английском, выбранном в качестве языка дипломатического общения.

— Мы также признательны представителям Императорской Японии за конструктивный подход, — ответил я, слегка кивнув.

После краткого представления участников переговоров и приветственного слова от председательствующего, американского дипломата Джеймса Ричардсона, мы приступили к основной части.

Несмотря на предварительные договоренности, достигнутые с полковником Танакой во время тайной встречи, официальные переговоры проходили напряженно. Каждая формулировка вызывала ожесточенные дискуссии, каждый пункт соглашения тщательно взвешивался сторонами.

— Императорская Япония настаивает на признании своих исторических интересов в регионе, — заявил Исихара, когда обсуждение коснулось статуса Дацинского района. — Наши инвестиции в инфраструктуру и многолетнее присутствие не могут быть проигнорированы.

— Китайская сторона признает важность хороших отношений с соседями, — дипломатично ответил доктор Чжан, — но вопрос суверенитета над исконно китайскими территориями не подлежит обсуждению.

Такой риторический обмен продолжался несколько часов. За вежливыми фразами и дипломатическими формулировками скрывалась жесткая борьба интересов. Японцы не могли публично признать поражение и уход из Дацина, а китайская сторона не желала легитимизировать любое японское присутствие в регионе.

К вечеру первого дня переговоров мы достигли принципиального соглашения о создании демилитаризованной зоны вокруг нефтяных месторождений. Сложнее обстояло дело с экономическими вопросами.

— Учитывая значительные японские инвестиции в разведку месторождения, — настаивал Исихара, — справедливым представляется участие японских компаний в его разработке в размере не менее пятидесяти процентов.

Я ожидал такого требования, несмотря на предварительную договоренность о сорока процентах для второстепенного месторождения.

— Совместная администрация готова рассмотреть участие японского капитала, — ответил я, — но в ограниченном объеме и при условии сохранения оперативного контроля за китайско-советским руководством.

К концу второго дня переговоров все присутствующие выглядели измотанными. Дискуссия зашла в тупик по нескольким ключевым вопросам. Американский председатель объявил перерыв до следующего утра, предложив делегациям неформально обсудить возможные компромиссы.

Воспользовавшись моментом, я пригласил полковника Танаку на «случайную» встречу в саду муниципального совета. Мы встретились среди цветущих магнолий, вдали от чужих глаз и ушей.

— Полковник, мы уважаем вашу позицию на официальных переговорах, — начал я, — но пора вспомнить о нашей предварительной договоренности.

Танака сдержанно кивнул:

— Я помню каждое слово, господин представитель. Но генерал Исихара получил указания из Токио занять более жесткую позицию. События в Шанхае и юго-восточном Китае изменили общую стратегическую картину.

Это упоминание о новых японских операциях в других районах Китая заставило меня насторожиться. Очевидно, японское руководство решило компенсировать уступки в Дацине активизацией на других направлениях.

— Мы понимаем сложность вашего положения, — сказал я, — но напоминаем, что демонстрация нашего вооружения произвела определенное впечатление на независимых наблюдателей. Продолжение конфронтации может привести к непредсказуемым последствиям.

Танака понимающе улыбнулся:

— Именно поэтому я советую генералу проявить гибкость. Возможно, вас устроит следующий компромисс: Япония признает де-факто контроль китайско-советской администрации над основным месторождением, но получает концессию на разработку месторождения Саньцзян в тридцати километрах к востоку. Это сохранит лицо обеим сторонам.

Мы обсудили детали предложения, и я пообещал представить его нашей делегации. По возвращении в гостиницу я немедленно собрал совещание с доктором Чжаном и Хэ Луном.

— Предложение приемлемое, — сказал я после объяснения ситуации. — Месторождение Саньцзян второстепенное, по предварительным оценкам составляет менее десяти процентов от запасов Дацина. К тому же оно географически изолировано, что позволит нам контролировать все транспортные пути.

Доктор Чжан задумчиво кивнул:

— Генерал Фэн уполномочил меня согласиться на компромисс, сохраняющий китайский суверенитет над основным месторождением. Предложение японцев соответствует этому условию.

Хэ Лун оказался менее сговорчивым:

— Любая уступка японским захватчикам — предательство интересов китайского народа! — горячо возразил он. — Они используют эту концессию как плацдарм для будущей агрессии.

Я терпеливо объяснил стратегическую ценность соглашения:

— Товарищ Хэ Лун, понимаю ваши опасения. Но сейчас главное — закрепить наш контроль над основным месторождением. Это даст нам ресурсы для укрепления обороны и развития региона. В долгосрочной перспективе мы сможем вернуться к вопросу о японском присутствии с позиции силы.

После долгих дебатов Хэ Лун неохотно согласился, но потребовал включить в соглашение гарантии демилитаризации японской концессии и право инспекций китайской стороной.

На третий день переговоров мы представили контрпредложение. Исихара внимательно изучил документ, иногда переговариваясь со своими помощниками на японском. Наконец он поднял глаза:

— Предложение заслуживает внимания. С некоторыми оговорками мы готовы принять его за основу соглашения.

Последовало еще несколько часов обсуждения деталей: размеры концессии, права доступа, налоговый режим, порядок транспортировки добытой нефти. К вечеру юристы обеих сторон подготовили финальный текст соглашения.

В просторном зале воцарилась торжественная атмосфера, когда представители делегаций собрались для подписания документов. Стороны расположились за полированным столом: японская делегация по одну сторону, наша — по другую, наблюдатели от третьих стран — во главе стола.

Соглашение состояло из трех основных частей:

1. Территориальные вопросы: признание контроля Совместной китайско-советской администрации над Дацинским нефтяным районом; предоставление Японии концессии на месторождение Саньцзян; создание демилитаризованной зоны между основными районами.

2. Экономические аспекты: гарантированные поставки нефти японской стороне по льготным ценам; право японских компаний на ограниченные инвестиции в инфраструктуру региона; компенсация за японское имущество, оставленное в Дацине.

3. Вопросы безопасности: запрет на размещение военных объектов в концессионных зонах; создание совместных патрулей для контроля демилитаризованной зоны; процедуры разрешения споров.

Исихара первым поставил подпись на документе, затем передал перо доктору Чжану как официальному представителю китайской стороны. После