— Они вам нравятся? А я их ненавижу. Том проводит половину зимы, занимаясь подготовкой своего к сезону…

Ура!

— …и ремонтируя снегоходы других, — договорила она.

— Ну, в любом случае это означает, что у него есть работа, — высказал предположение Лэндис. — Доходное занятие.

На этот раз она на самом деле плюнула, точнее, заговорила, брызгая слюной.

— Все это глупости, игрушки. Местные мужчины играют в них как дети.

Посмотрев на Синди еще раз, он подумал, какие же взрослые занятия она предпочла бы. Долго размышлять на эту тему не пришлось. Прошло совсем мало времени, и ее дрожащая рука снова оказалась у него на ноге, направляясь на этот раз к промежности.

— Расскажите мне о своей работе, — попросила она, медленно продвигаясь по его телу своими пальцами. — Какая она?

— Моя работа?

Он с облегчением увидел, что они приближаются к перекрестку. К повороту на… да куда угодно. Какая разница? Он мог повернуть на юг, в цивилизованный мир.

— Да, ваша подруга, как ее там зовут, сказала мне, что вы художник. А в музеях ваши картины есть?

Слава Богу, она убрала свою руку и подтянула под себя ноги. Потом развернулась в сторону водительского сиденья, слегка приподнялась и медленно указательным пальцем правой руки провела по его щеке. Лэндис рассмеялся, не успев взять себя в руки.

— Нет, — ответил он. — Я скульптор. Но совсем не обязательно выставлять свои работы в музеях, чтобы нравиться коллекционерам.

Чувствовалось, что Синди разочарована — она была так близко от него, что не чувствовать этого было просто нельзя. Красотка, несомненно, надеялась на то, что его работы представлены в лучших музеях мира. Было слышно, как в ее голове роятся мысли. Ну, ладно, пусть не в музеях. Но «коллекционеры», это звучало как «деньги». И он был достаточно свободен, чтобы водить дружбу с этой писательницей, которую так расхваливала Ада. Нью-йоркский художник, мужчина в сверкающем автомобиле. Мужчина, до подбородка которого от ее губ было каких-то три дюйма, а ее рука касалась его бедра.

— Вы женаты?

Он помотал головой.

— Есть любовница?

— Нет.

Тогда она слегка подалась назад. В голову пришло подозрение. Художник. Нью-Йорк. Холост. Не захотел ее трахнуть…

— Вам ведь нравятся женщины, правда?

— О да.

Синди снова села поближе, на этот раз прижавшись губами к мочке его уха. Она дышала глубоко и прерывисто.

— А я вам нравлюсь?

— Разве вы можете не нравиться?

Она улыбнулась. Лэндис чувствовал ее губы на своей щеке.

— А почему бы нам не остановиться и не выпить чего-нибудь? — Наконец она села прямо и опустила ноги туда, где им положено быть. — В нескольких милях отсюда есть одно местечко. Называется «У Руби». Следующий поворот налево.

— О'кей.

Было только время ленча, но он не отказался бы выпить. Нелегка перекусить, если у Руби готовили. Лес, долгая утренняя поездка, а больше всего умелые игривые прикосновения настроили Лэндиса на легкомысленный лад.

— Держите правее, — сказала Синди, когда они приблизились к развилке.

И вдруг они снова оказались в цивилизованном мире. По обеим сторонам шоссе 23а на разных расстояниях друг от друга располагались торговые предприятия и фирмы. Полуразваленная лавка древностей «Лучшие дни», превращенная в жилой дом, трейлер-мастерская по ремонту водопроводных и отопительных систем «Джос», ветлечебница для крупного скота, небольшой домик, торговавший «любой наживкой» (Лэндис сначала прочитал «любовной наживкой») и патронами.

«У Руби», темное деревянное здание, украшенное гирляндой грязноватых рождественских лампочек, стояло на южной стороне шоссе напротив стеклянного фасада магазина «Силовое оборудование на любой сезон». Магазин предлагал новые и подержанные грузовики, двигатели, инструменты, снегоходы, понтоны, бортовые моторы, вездеходы и приветствовал сдачу старого оборудования в счет оплаты нового. Лэндис заехал на парковку, где половина мест была занята, и с чувством облегчения заглушил двигатель. Это было просто чудо, что, несмотря на усилия Синди, он ни оленя не задавил, не врезался ни в одно из многочисленных деревьев.

В зале заведения была длинная стойка и ряд кабин, каждая на четырех человек. Кабины располагались вдоль стены с окнами, которые выходили на шоссе и парковку. К дымной атмосфере помещения примешивался сильный запах чего-то жареного. На доске, под которой валялись затычки от бочкового пива, мелом были написаны названия фирменных блюд. Сюда, похоже, чаще заглядывали алкоголики, живущие в горах, чем горожане, мечтающие подышать деревенским воздухом. Девушка за стойкой, как вскоре выяснилось, была единственной официанткой и владелицей заведения, то есть самой Руби; этой худощавой рыжеволосой особе средних лет с тонким усталым лицом, казалось, до чертиков надоели завсегдатаи. Заняты были лишь несколько кабин: одна угрюмым семейством, состоящим из трех человек, вторая — двумя мужчинами, еще не успевшими снять своих охотничьих шляп. Мюррей задержался на пороге, осматривая помещение; Синди прошмыгнула через зал к кабине.

Лэндис колебался. Она села лицом к двери, то есть заняла позицию, которую он, будучи профессионалом, всегда предпочитал. Однако после спектакля, который дама учинила в машине, рядом с ней ему садиться не хотелось. И уж конечно, Мюррей не мог сказать, что он полицейский и не пересядет ли она так, чтобы он мог наблюдать за теми, кто входит и выходит. Синди не дала себе труда скрыть свое неудовольствие по поводу того, что он устроился на деревянной скамье напротив.

— Мне хотелось бы сесть рядом с вами, но я не хочу, чтобы у вас были из-за меня неприятности с мужем, — прошептал ей прямо в ухо Лэндис, перегнувшись через щербатый столик, сколоченный из сосновых досок.

Он расстегнул свою куртку, но снимать не стал. Несмотря на жарившиеся блюда и множество посетителей, здесь было на удивление прохладно. Лэндис был доволен тем, что Руби подавала ленч, но не мог не удивляться тому, по какой причине окна зала выходят на шоссе, а не на противоположную сторону, где, надо думать, стоит лес. А сейчас его «угощали» видом автостоянки при магазине «Силовое оборудование на любой сезон», где плотный мужчина в зеленой спецовке, темной куртке и потрепанных ботинках стоял на коленях за пикапом и, казалось, пытался снять с него светло-оранжевый снегоход. Лэндис повернулся к Синди и увидел, что та недовольно смотрит на него.

— Кто-нибудь может увидеть нас и сообщить Тому? — напомнил он ей.

Это ее, кажется, скорее рассердило, чем заставило по достоинству оценить предупреждение.

— Мой муж прослушивает наш телефон и вообще шпионит за мной, — ответила она далеко не мягко. — Он заслуживает любой новости, какую только получит.

Прежде чем Синди продолжила, по ее телу прошла дрожь, которую он наблюдал еще в автомобиле.