— Двадцать четыре часа максимум, — буркнул Клим.

Данка только сейчас заметила, что тот отзеркаливает позу своего дядьки у соседней стенки. Волошин сидел с угрюмым видом и крутил в руках мобильный телефон.

— Молодец, — кивнул Аверин, — правильный ответ. У кого-то еще остались вопросы, для чего я по уши влез в это дело и полетел в прекрасную горную страну? Нет? Очень хорошо, едем дальше. Надо отдать должное Шамилю, он со своей стороны провел масштабное расследование, а здесь, у нас его вел Заурбек, вы его знаете? Не знаете, это радует. Так вот, Заур принес договора с тобой, Дана, где ты подписывалась на участие в лайтовой версии эскорта — сопровождение, обнаженка и так далее. Свое «портфолио» ты видела.

— Значит, — ей внезапно изменил голос, — Даниял все это время считал меня шлюхой?

— Он считал, что тебя шантажировали и попросил меня найти, кто, — несколько смягчил тон Аверин. — Для него было шоком узнать, что видео фейковое, а фото украденное.

— Разве он не помнил, что… — слова путались и застревали в горле, к счастью, Костя ее перебил.

— Он не записывал тогда ничего, Дана, он поклялся в этом. Дан говорил правду. И я тогда понял, что фото было сделано в доме Баграевых, больше негде, а значит, Шамиль при делах. Я был уверен, что это они с Арисхановым на пару смастерили ролик и отправили его гостям.

— А видео? — спросил Волошин.

— Скорее всего, дип-фейк, натяжение лиц, был бы у нас оригинал, можно было бы точно определить технологию, — пожал плечами Аверин. — Но главным здесь были снимки, а снимки оказались настоящими, качественными. Тебя снимала скрытая камера, Дана, когда ты принимала ванную в доме своей новой родни.

Данка сидела как оглушенная, прижав ладони к пылающим щекам. Он верил, все это время верил… Кому угодно, только не ей.

— Это Аминат подстроила, Даночка, — тихо сказала Оля, обнимая ее за плечи.

— За что? Что я ей сделала? — Данка спрятала лицо в ладонях.

— А вот это ключевой вопрос, — Аверин стукнул ладонью по стене, — почему она пошла против мужа и его сына. Но разве там можно что-то узнать? Они от одних имен шарахаются все поголовно, вот и пришлось, как обычно, на живца… Я ошибся, Шамиль в этом не участвовал, я думал на Арисханова, он так старательно подкладывал под Баграева свою дочку! А у них все нити приводили к Дзагоеву, и хоть убейся…

— Откуда ты знаешь, что не участвовал? — шмыгнула носом Данка.

— Он сегодня исповедовался мне, — невесело усмехнулась Оля, — решил, что умирает.

— Шамиль? Тебе? — ей казалось, мозг сейчас взорвется и разлетится по всей комнате. — Как?

— Его привезли в мое дежурство в больницу, попал в ДТП. Сердце у него слабое, стало плохо за рулем, — объяснила сестра, а потом замерла, будто ее коротким замыканием шарахнуло. И медленно обернулась к Аверину. — Ты. Это ты ДТП подстроил. Признавайся! Ты! Потому и отправил меня в больницу, чтобы он меня увидел и его на признания потянуло? Да? Ах ты ж…

Ольга сжала кулаки, будто собиралась броситься на Аверина, но тот не пошевелился.

— Заметь, признания лились из него как из дырявого ведра, — кивнул он, а потом резко подался навстречу Ольге. — Да, пусть я планировал по-другому, но вышло как вышло. Наш сердечник прилетел отправить на тот свет провинившегося родственника, прежде хорошенько его расспросив. Тебе сказать, какими методами или сама поймешь? Я никогда не говорил, что действую исключительно в законодательном поле, для этого есть юристы. Так что не надо меня стыдить, не будь чистоплюйкой, милая. Сказать тебе, в какую аварию попал Даниял Баграев? Скорость двести километров в час, двенадцать ночи в западной части Цюриха, бетонная опора железнодорожного виадука. Как думаешь, что он там делал, если сам живет в центре? Сказать или сама догадаешься?

Ольга с ужасом смотрела на Аверина, Данка, распахнув глаза, представила ночной город и врезающуюся на полной скорости в мост машину…

— Ты же помнишь, что тогда сказала? Помнишь, конечно. «Живи с этим, если сможешь». Да, Оля? Вот он и не смог. Он тоже их помнил. Ты же врач, — он схватил ее за плечи и заглянул в глаза, — как ты могла сказать такое? Ему грудь арматурой пробило, насквозь. И переломало всего. Знаешь, какой это день был? Когда его дети родились, я сам не поверил, пока его карту медицинскую не увидел. Там еще тот фильм ужасов.

Ольга закрыла руками мокрое от слез лицо, и он рванул ее на себя, крепко прижимая к груди.

— Иногда мы не выбираем, на что идем, чтобы защитить близких, моя девочка. Ты защищала сестру, я хочу защитить вас. Если ты будешь против меня, я останусь безоружным.

— Данка, детка, ну ты что! — Сергей Викторович в свою очередь принялся успокаивать плачущую Дану. — Мы ж не звери, его машину должны были просто зацепить по касательной, там хорошее место, мы все рассчитали. Ему максимум сотрясение светило, а то и просто перепуг. Потом под видом освидетельствования привезли бы к Оле в больничку, и все. А он сознание за рулем потерял, я же вижу на повороте, он скорость должен сбросить, а она не сбрасывается, машину несет… В общем, все через жопу у нас пошло…

— Значит, это вы аварию подстроили, дядя Сережа? — подняла голову Данка. — А вам ничего не будет, вы же полицейский?

— Так я и действовал как полицейский, Данка. Мы киллера взяли, мне за него благодарность внесут в личное дело. И премию дадут. Может быть, — они переглянулись с Авериным и хмыкнули.

— Так на кого ты все-таки работаешь, Костя? — Оля высвободилась из его рук, и тут открылась дверь и вошли дети.

— Полчаса прошло, — объявил Никита, а Настя подошла к Аверину и привычно прилепилась к ноге. Он поднял ее на руки легонько, как перышко.

— На нее, — указал глазами на девочку. А потом на насупленного Никитоса. — И на него.

И вышел из комнаты, оставив растерянных девушек на Волошина с Климом.

— Девочки, тут не все так просто, — прокашлялся Волошин. — Маркович прав, в правовом поле уже ничего не сделаешь. Это тогда надо было, по горячему, я же вас пытался уговорить, но… А теперь, что? Алягер ком алягер[8], как говорится. Теперь только по беспределу, иначе никак. Но ведь все обошлось, живой ваш Баграев, зато предупредили возможное умышленное убийство. А то улетел бы обратно, а нам очередной висяк… Ладно, пойду я, поздно уже.

— Я же вам говорил, что у него не голубой вертолет, а черный, — негромко сказал Клим, обращаясь к Ольге, когда за Волошиным закрылась дверь. — И он далеко не волшебник.

Данка поняла, что это все по-прежнему относилось к Аверину.

— Да поняла я уже… — шмыгнула носом Ольга, и Клим присел рядом, оседлав табурет.

— Костя очень не любит проигрывать, а там он потыкался без толку — везде глухо. Вот и решил действовать вслепую. Начал в открытую встречаться с людьми и говорить именно о подлоге. Заявился к Баграеву…