Компетенция ВЧК и ее правовое положение определялись постановлениями и декретами Всероссийского центрального исполнительного комитета, Совета народных комиссаров, Совета рабочей и крестьянской обороны (Совета труда и обороны). При этом важнейшие декреты и постановления высших государственных органов, относящиеся к деятельности ВЧК, как правило, предварительно рассматривались ЦК РКП(б). В разработке многих из этих документов непосредственное участие принимал В.И. Ленин.

Более детально деятельность чрезвычайных комиссий регламентировалась приказами, распоряжениями и инструкциями ВЧК. В них конкретизировались права и обязанности сотрудников чекистских органов, порядок производства обысков, арестов, допросов и других действий.

При этом, однако, реализация основной задачи ВЧК по борьбе с контрреволюционными преступлениями была сопряжена с серьезными трудностями юридического порядка. Понятие контрреволюционного преступления в советском законодательстве формулировалось довольно неопределенно. В различных законодательных актах контрреволюционное преступление рассматривалось как выступление против «революции и ее завоеваний» или как «попытка… присвоить себе те или иные функции государственной власти»[533]. В числе контрреволюционных преступлений в первое время назывались контрреволюционные восстания, мятежи, саботаж, агитация и пропаганда.

Причем проблема определения понятия контрреволюционного преступления просуществовала довольно долго. Так, в первом Уголовном кодексе РСФСР, принятом в мае 1922 г. ВЦИК, под контрреволюционными преступлениями понимались деяния, направленные не только непосредственно против советской власти, но и на помощь той части мировой буржуазии, которая стремится к насильственному ее свержению[534]. Принятый в 1926 г. новый Уголовный кодекс РСФСР содержал подробный перечень контрреволюционных преступлений. Однако определение контрреволюционного деяния в статье 5818 было дополнено следующим пассажем: «Контрреволюционным признается также и такое действие, которое, не будучи непосредственно направлено на достижение вышеуказанных целей, тем не менее, заведомо для совершивших его, содержит в себе покушение на основные политические или хозяйственные завоевания пролетарской революции»[535].

Имевшиеся пробелы в законодательстве того периода восполнялись революционным правосознанием. Так, в программе РКП(б), принятой VIII съездом, записано: «Отменив законы свергнутых правительств, Советская власть поручила выбираемым Советам и судьям осуществлять волю пролетариата, применяя его декреты, а в случае отсутствия таковых или неполноты их руководствоваться социалистическим правосознанием»[536].

Революционное правосознание, именуемое в ряде официальных документов тех лет социалистическим, выражало социалистические правовые идеи, взгляды и убеждения и исходило из классовых интересов пролетариата. В основе революционного правосознания как органов предварительного расследования ВЧК в целом, так и отдельных должностных лиц лежала политическая убежденность в необходимости принятия того или иного решения по делу, исходя из интересов защиты пролетарского государства.

Классовый подход к оценке вины тех или иных лиц, совершивших общественно опасные деяния, был характерным для ЧК, как органов предварительного расследования и в центре, и на местах. Так, в приказе ВЧК от 8 января 1921 г. № 10 в очередной раз обращалось внимание чрезвычайных комиссий на классовый подход при оценке преступных деяний: «Сугубое внимание обратить на дела подследственных рабочих и крестьян, рассматривая последних не как классовых наших врагов, а как совершивших проступки в силу социальных условий переходного периода от капитализма к социалистическому строю»[537].

Вопрос о юридических нормах деятельности чрезвычайных комиссий широко обсуждался на партийных собраниях и конференциях, на страницах газет и журналов. Многие видные партийные и советские работники обосновывали необходимость скорейшей разработки правовых норм, регулирующих деятельность ВЧК и ее местных органов[538]. В то же время другие участники дискуссии упрекали чекистские органы в излишней суровости по отношению к классовым врагам, злоупотреблении репрессивными полномочиями, и в принципе отвергали необходимость наделения ВЧК чрезвычайными полномочиями. Например, Н.В. Крыленко на Московской городской конференции РКП(б) 30 января 1919 г. высказался за ограничение прав чекистов и призвал «уничтожить принципы безгласности и бесконтрольности в работе ЧК». В ответ Ф.Э. Дзержинский высказался против предложения и добавил: «Там, где пролетариат применяет массовый террор, там мы не встретили предательства, поэтому право расстрела для ЧК чрезвычайно важно»[539].

Различия в подходах решения проблемы правового положения ВЧК, возглавляемого левым эсером И.З. Штейнбергом Наркомата юстиции и возглавляемой большевиком Ф.Э. Дзержинским ВЧК, провоцировали острые конфликты между этими ведомствами. Совнарком с завидной регулярностью рассматривал их на своих заседаниях.

Так, 18 (31) декабря 1917 г. ВЧК арестовала группу членов «Союза защиты Учредительного собрания», пытавшихся вопреки запрету Совнаркома открыть заседание Учредительного собрания. СНК дал распоряжение задержать арестованных до выяснения их личностей. Однако члены коллегии НКЮ И.З. Штейнберг и В.А. Карелин освободили всех арестованных, не поставив об этом в известность ВЧК[540]. 19 декабря 1917 г. (1 января 1918 г.) этот инцидент рассматривался на заседании правительства. Совнарком принял резолюцию, предложенную В.И. Лениным и подписанную также И.В. Сталиным, в которой подчеркивалось, «что какие бы то ни было изменения постановлений комиссии Дзержинского, как и других комиссий, назначенных Советами, допустимы только путем обжалования этих постановлений в Совет Народных Комиссаров, а никоим образом не единоличными распоряжениями комиссара юстиции»[541].