Не получив возможности контролировать деятельность Чрезвычайной комиссии, левые эсеры потребовали, чтобы ЦК их партии было предоставлено право непосредственно вводить в коллегию ВЧК своих представителей. СНК, несмотря на то, что при создании ВЧК предполагалось комплектовать исключительно большевиками[542], признал возможным включить в состав коллегии ВЧК пять представителей левоэсеровской фракции ВЦИК. Но Совнарком, в котором большинство принадлежало представителям РКП(б), сохранил за собой право утверждения членов коллегии ВЧК[543].

8 (21) января 1918 г. Совнарком утвердил четырех членов ВЧК от левых эсеров: П.А. Александровича (товарищем (заместителем) председателя комиссии), М.Ф. Емельянова, Д.В. Волкова и П.Ф. Сидорова.

Постановление Совнаркома, определявшее принцип комплектования коллегии ВЧК, не было реализовано полностью. Уже весной 1918 г. ЦК партии левых эсеров вводил в ВЧК своих представителей или заменял одних другими, минуя Совнарком. В марте 1918 г. левые эсеры составляли 7 из 21 члена коллегии ВЧК, т. е. треть членов, как и в СНК[544].

Вхождение левых эсеров в Комиссию стало поворотным моментом не только во взаимоотношениях ВЧК с НКЮ, но и в целом с партией левых социалистов революционеров[545]. Однако полностью устранить разногласия не удалось, как в силу того, что левые эсеры не смогли освоиться с реальным положением ВЧК, так и из-за позиции Дзержинского, который выступал за существенное расширение полномочий ВЧК.

Со временем перед ВЧК ставились новые задачи. Так, на нее были возложены функции борьбы со спекуляцией, бандитизмом, погромами, должностными преступлениями, которые представляли в тот период большую общественную опасность.

Если первоначально ВЧК была создана как орган дознания и предварительного следствия, то в результате изменения международной и внутренней обстановки во второй половине февраля 1918 г. (усиление криминогенной ситуации в столице и в стране в целом, участившиеся самосуды над преступниками, а также наступление 18–25 февраля 1918 г. германских войск) она получила право внесудебного рассмотрения дел. В этих условиях необходимо было обеспечить надежный тыл фронту, тыл без мародеров, бандитизма, спекуляции и самосудов[546].

21 февраля 1918 г. Совнарком принял декрет «Социалистическое отечество в опасности!». Он обязал все Советы и революционные организации «защищать каждую позицию до последней капли крови». Последний, восьмой, пункт декрета гласил: «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления»[547].

На основании указанного декрета 23 февраля ВЧК объявила: «До сих пор Комиссия была великодушна в борьбе с врагами народа, но в данный момент, когда гидра контрреволюции наглеет с каждым днем, вдохновляемая предательским нападением германских контрреволюционеров, когда всемирная буржуазия пытается задушить авангард революционного интернационала – российский пролетариат, Всероссийская Чрезвычайная комиссия, основываясь на постановлении Совета Народных Комиссаров, не видит других мер борьбы с контрреволюционерами, шпионами, спекулянтами, громилами, хулиганами, саботажниками и прочими паразитами, кроме беспощадного уничтожения на месте преступления, а потому объявляет, что все неприятельские агенты и шпионы, контрреволюционные агитаторы, спекулянты, организаторы восстаний и участники в подготовке восстаний для свержения советской власти, – все бегущие на Дон для поступления в контрреволюционные войска калединской и корниловской банд и польские контрреволюционные легионы, продавцы и скупщики оружия для отправки финляндской белой гвардии, калединско-корниловским и довбор-мусницким войскам, для вооружения контрреволюционной буржуазии Петрограда – будут беспощадно расстреливаться отрядами Комиссии на месте преступления»[548].

Как следует из содержания декрета СНК и сообщения ВЧК, на чекистские органы были возложены задачи борьбы со всеми преступными проявлениями, направленными на общественную и государственную безопасность страны. Расширился круг полномочий органов ВЧК и в области административной деятельности. ВЧК получила право по окончании следствия применять в административном порядке в отношении активных контрреволюционеров и опасных преступников меры наказания вплоть до расстрела.

Несмотря на то, что декрет «Социалистическое отечество в опасности!» вводил расстрел на месте преступления, первое время он применялся сравнительно нечасто. Факты массовых расстрелов офицеров и юнкеров имели место главным образом там, где шли вооруженные столкновения, особенно на юге России. В Петрограде, Москве, губернских центрах расстрелу подвергались, прежде всего, уголовные преступники. К политическим противникам советской власти эта мера официально применялась редко[549]. Так, например, вскоре после ареста были освобождены министры бывшего Временного правительства, отпущены на свободу под честное слово генерал П.Н. Краснов, руководитель заговора монархист В.М. Пуришкевич и другие. В течение первого полугодия 1918 г., по данным М.Я. Лациса, органами ВЧК было расстреляно 22 человека[550], по подсчетам профессора А.С. Велидова – около 50, по мнению профессора С.В. Леонова, эта цифра была больше[551]. Профессор Казанского университета А.Л. Литвин на основе своих подсчетов заявляет о значительном занижении приводимых цифр[552]. По подсчетам доктора исторических наук О.Б. Мозохина, сделанных на основе документов архивов Президента РФ и ФСБ России, почти за три года органами ВЧК были расстреляны 17,5 тыс. человек. В основном за уголовные преступления. Со всеми неточностями, оговорками и натяжками, число жертв органов ВЧК он оценивает в цифру не более 50 тыс. человек[553].