– Вот, значит, как? – раздраженно вопрошает его Мари, опуская Слинки на пол и закладывая сигарету за ухо. – Собираешься бросить меня ради них? – Она с отвращением указывает на Вуди. – Головорезы Кроноса на подходе, и ты думаешь, что вот он сумеет нас от них защитить? Человек, который уклонился от призыва? Ты, должно быть, шутишь!

– Я отказался от военной службы по идейным соображениям, – возражает Вуди, – а это большая разница, знаешь ли.

– Плевать мне на его соображения! – рявкает Мари на Хулио, как будто Вуди вовсе нет в комнате. – То, что твоя подружка дала ему нож, не делает его меньшим слабаком.

– А то, что ты носишь чужие армейские жетоны, не делает тебя треклятым героем! – Хулио тянет на себя висящую у нее на шее цепочку и подносит бирки к ее лицу. – На них значится вовсе не твое имя. Эта честь тебе не принадлежит. Так что перестань вести себя так, будто тебе единственной из нас приходится идти на жертвы.

Он отпускает цепочку, и жетоны падают на грудь Мари.

– Да пошел ты!

– Нет уж, сама туда иди! – Я подпрыгиваю, когда Хулио выхватывает сигарету у Мари из-за уха и швыряет на пол. – Мне следовало бы прислушаться к словам Геи тогда на мосту. Она сказала, что некоторые люди не хотят быть спасенными. Ты ясно дала мне это понять с того самого дня, как мы встретились. И знаешь что? Я больше не чувствую себя виноватым. Нравится тебе это или нет, но ты жива, как и все остальные здесь. Не хочешь ехать с ними? Ну и отлично, иди тогда пешком. Только учти, что я ничего тебе не должен.

Никто из нас не произносит ни слова. За все те годы, что я знаю Хулио, ни разу не видела, чтобы он потерял самообладание. Только не так. Проникающий в окна солнечный свет тускнеет. Ветер шелестит опавшими листьями, поднимая их в воздух, а голые ветви деревьев царапают стены хижины. Погода меняется в соответствии с настроением Хулио.

У Мари дрожат губы. Она подхватывает своего кота и выбегает наружу, громко хлопнув дверью.

Эмбер порывается было следом за ней.

– Пусть идет. – Хулио бросает взгляд на сгущающиеся тучи за окном и медленно вздыхает, чтобы избавиться от сковывающего плечи напряжения, понимая, что гроза лишь привлечет внимание, в котором мы сейчас совершенно не нуждаемся. – С этой горы можно спуститься только одной дорогой. Ребята подхватят Мари у подножия. К тому времени она как раз успеет остыть.

– А если она не захочет отправиться с нами? – спрашивает Чилл.

– Это ее выбор. Мне надоело принимать решения за нее.

Хулио отступает в заднюю комнату. Мы с Эмбер переглядываемся, думая, очевидно, об одном и том же.

Ветер утих, но небо над хижиной по-прежнему хмурится и затянуто тучами. Хулио воспринял ситуацию куда тяжелее, чем показывает.

Эмбер встает за стулом Вуди, и он откидывает голову назад. Протекающий между ними безмолвный диалог намекает, будто они с самого начала догадывались о подобном исходе. Будто они уже попрощались. Так же как мы с Поппи сделали в больничной палате много лет назад, примирившись с неизбежным.

Поппи стоит одна у окна. Я обхватываю ее руками и смотрю на наше отражение в стекле.

– Все будет хорошо, – уверяю я сквозь комок в горле. Она очень слабая и хрупкая, и мое нежелание отпустить ее от себя тает с каждой минутой. Я продолжаю обнимать ее. Джек прав. С нами она не в безопасности. Нет, на самом деле ни один из них не в безопасности. – Найдите с Вуди врача, вам требуется медицинская помощь. А когда выздоровеете, сможете отправиться куда угодно. Во все те места, о которых говорил Джек.

– Я думала, у нас будет больше времени, – всхлипывает она, утирая слезы с лица.

– И я тоже.

Когда она поворачивается, чтобы обнять меня, я чувствую хрипы в ее легких, слабость ее объятия и окончательно утверждаюсь в правильности принятого решения. Откидывая волосы с ее лица, я изо всех сил стараюсь улыбнуться.

– Скоро мы снова увидимся, – шепчу я. Потому что верю в это. Приходится верить, иначе я ни за что ее не отпущу.

Свет в окне колеблется, и я смаргиваю горячие слезы. Джек спускается с холма, и Чилл встречает его на опушке леса и что-то говорит. А потом с силой пихает его, но Джек стоически это выдерживает, будто заслужил это. Он позволяет Чиллу толкнуть себя еще раз. И стукнуть в грудь. Затем Джек хватает его за рубашку и крепко обнимает, так что Чилл не может ни оттолкнуть его, ни снова ударить. Он держит его до тех пор, пока плечи Чилла не начинают трястись, а у Джека краснеют от слез глаза. Наконец им остается лишь попрощаться – и только тогда Джек разжимает руки.

Джек

Мы дежурим в хижине по очереди – я и Флёр, потом Эмбер и Хулио, настороженно высматривая какое-нибудь движение между деревьями. После отъезда наших кураторов воздух сгустился от напряжения, и наше отвратительное настроение находит отражение в серой мгле неба, а беспокойство – в бесновании ветра. Каждое покачивание ветки дерева – это ложная тревога, каждый шелестящий лист – отвлекающий маневр. Как бы высоко на гребень я ни забирался, я не вижу ни намека на то, что готовит для нас Дуг.

Розовые волосы Флёр мелькают маленьким светлым пятнышком у подножия холма. Она патрулирует периметр вокруг хижины, нагибаясь, чтобы установить ловушки из рыболовной лески, которую нашла в сарае моего деда. Время от времени она касается руками стволов деревьев, как будто их корни образуют некую сеть, и каким-то образом получает от них информацию. Точно так же, как сегодня утром она дотронулась до моего лица и поняла, что что-то не так. С тех пор она уже не смотрит на меня так, как раньше, и мне остается только гадать, не винит ли и она меня в случившемся по примеру Хулио. Не возлагает ли на меня ответственность за то, что это место больше не безопасно для нас.

Что бы там Хулио ни думал, Лайону я ничего не сообщал. Не рассказывал о наших планах, хотя очевидно, он с самого начала знал, что я задумал. В любом случае мне не верится, что Лайон способен продать нас с потрохами. Он слишком многим рисковал, чтобы помочь нам добраться сюда. Жаль только, я не понимаю движущих им соображений.

Над хребтом завывает юго-восточный ветер. Его порывы неприятно греют мне спину, наверное, потому что Хулио все еще злился на меня. Он сейчас заколачивает досками окно хижины, вбивая гвозди молотком с такой силой, точно они повинны во всех его горестях. Я беру топор и возвращаюсь к работе, разрубая длинные стволы деревьев, очищая их от веток и складывая в шаткие штабеля на вершине холма, прежде чем закрепить натяжным тросом.

Закончив, я осматриваю хижину. Флёр сидит на валуне, наблюдая за облаками, а рядом с ней возвышается груда камней размером с кулак. Я хотел было пошутить о том, что они слишком малы и едва ли смогут нанести реальный ущерб, но решаю этого не делать.

– Мне очень жаль, – говорю я ей.

Наша смена закончилась, и я спешу снять с души груз, прежде чем мы войдем внутрь и попытаемся уснуть.