— Гертруда, помоги, случилось ужасное!

— Тим, что с тобой, ты в порядке? Боже, ты весь в крови!

— А, пустяк, я полз через ежевику… но, дорогая, случилось самое худшее. Приехали Манфред и миссис Маунт.

— О господи! Что ты сказал?

— Они меня не видели. Я вылез в кухонное окно…

— Ох… бедный Тим… скорее… спрячь велосипед, мы пойдем полем. Они могут решить поехать в деревню, поискать меня. Слава богу, что они приехали с другой стороны.

Спрятать велосипед было негде, кроме как за насыпью. Так они и сделали, перенесли его на другую сторону, выронив при этом яйца из багажника, которые и разбились на дороге. Потом уселись на краю вспаханного поля, на котором стояло множество фруктовых деревьев, похоже абрикосовых, и прислонились спиной к травянистому склону насыпи, невидимые с дороги.

— Теперь давай подумаем… ох, Тим, ты весь расцарапан, как в тот первый вечер, помнишь?!

— А вдруг, не дождавшись тебя, они уедут?

— Нет, только не они, они останутся и устроятся, как у себя дома! — сказала Гертруда. — Кроме того, понятно, что я здесь.

— Тогда… тогда мне лучше спрятаться. Останусь тут, а ты вернешься домой и выпроводишь их, потом придешь и заберешь меня.

— Это не так просто, они могут захотеть остаться на ночь, и к тому же…

— Черт! Я же оставил рюкзак с красками и прочим в гостиной, на рюкзаке мое имя — мы пропали!

Гертруда, сидевшая на маленькой кочке у подножия насыпи, натянула на поднятые колени подол платья с рисунком из ивовых листьев. Потом положила руку на колесо велосипеда, другую на плечо Тима и задумалась.

— Что же нам делать? — спросил Тим.

— Скрыть, что ты здесь, уже не получится. Придется встречаться с ними.

— Но ничего не говорить им?

— Нет. Послушай, Тим, мне очень этого не хочется — но, видимо, нам судьба начать так рано…

— Что начать?

— Лгать. Но другого выхода я не вижу. Слушай, я сейчас пойду, встречу их и скажу, что ты путешествуешь по Франции как художник и вчера неожиданно появился здесь и сейчас где-то рисуешь в окрестностях…

— Лучше сказать: гуляю, на случай если они увидят мои принадлежности.

— Хорошо. И я договорюсь немедленно ехать домой вместе с ними…

— Уехать с ними…

— Да, Тим, подумай. Нам нельзя оставаться в одном доме с этой парочкой, у них на виду. И нельзя позволить им уехать и оставить нас наедине, это даст им повод для пересудов.

— Я могу сделать вид, что ухожу, а потом вернусь, когда опасность минует.

— Слишком рискованно. Даже если они скажут, что уезжают, кто запретит им передумать или покрутиться где-нибудь поблизости и вернуться? Будет лучше мне уехать вместе с ними, и как можно скорее, сегодня же к вечеру. Мы можем ненароком выдать себя, или они что-нибудь заметят.

— А мне что делать?

— Ты скажешь, что намерен продолжать путешествие. Не забудь, ты путешествуешь, делаешь зарисовки. Я велю тебе запереть дом и оставить ключи в деревенской гостинице, только ты этого не делай, возьми ключи с собой и…

— Но разве ты не вернешься?

— Нет. Придется тебе добираться до Лондона самостоятельно, там и встретимся.

— Нет, Гертруда, нет, пожалуйста… И они могут увезти тебя в Рим или еще куда…

— Думаешь, мне это нравится? Отнюдь! Но раз уж они приехали, нельзя испытывать судьбу. Я не могу вдруг взять и помчаться обратно во Францию или исчезнуть. Я возвращусь в Лондон, а если они собираются продолжать поездку, то им нетрудно будет подвезти меня. Тим, прошу тебя, ты должен сделать, как я сказала. Мы расстаемся ненадолго.

Тим опустился перед ней на колени и потянул к себе, пока она не отпустила велосипед и не опустилась рядом. Они смотрели друг на друга, и высокое дробящееся в листве солнце заставляло их щуриться.

— Гертруда, если мы расстанемся так неожиданно, то уже не найдем друг друга. Мы слишком мало пробыли вместе. Я приду на Ибери-стрит, и ты будешь другим человеком, ты забудешь меня. Не уезжай с этими двумя, они одурачат тебя, миссис Маунт сосватает тебе Манфреда.

— Тим, перестань, мы принадлежим друг другу, ты знаешь это, я люблю тебя…

— И выйдешь за меня?.. Прости, я не должен спрашивать…

— Я люблю тебя. Надеюсь… Ох, не мучай меня сейчас. Пожалуйста, будь благоразумным… это лучший выход… любой другой вариант обернется ужасной неразберихой, и все рухнет.

— Но в таком случае, когда я вернусь, то есть как я тебя найду, что мне?..

— Просто позвони. Я буду на Ибери-стрит.

— Но я не скажу… нет, конечно… и не стану заходить, я позвоню… буду осторожен… сделаю, как ты скажешь… Проклятье, почему эти чертова парочка должна была появиться и все испортить!

— Нам в любом случае пришлось бы скоро возвращаться. Наша действительность там, в Лондоне, и мы должны поехать туда и обрести ее. А теперь помоги мне с велосипедом.

— Подожди, я совсем запутался. Мне нужно немного подождать здесь, потом вернуться и сказать, что был на этюдах, то есть на прогулке?..

— Да, и не забудь сделать удивленный вид и упомянуть, что приехал только вчера. Ох, какой ты грязный и весь расцарапанный… бедный Тим… бедный милый любимый…

— Скажу, что свалился в кусты ежевики.

— Дай мне полчаса, дольше не задерживайся. Я накормлю их ланчем, а потом мы поедем.

Они перенесли велосипед обратно на дорогу, и Гертруда взобралась на него. Казалось, ей не терпится уехать.

— Гертруда, подожди… ты будешь помнить меня, ты не…

— Тим, не будь глупцом.

Мгновение, и она была уже далеко; нажимая что есть силы на педали, она выскочила на узкое асфальтовое шоссе и понеслась вперед, встречный ветер развевал подол ее платья.

Тим посмотрел на разбитые яйца на дороге, тронул месиво ногой. Глухо простонал, глянул на часы и остался стоять с несчастным видом. Подсыхавшие царапины жгло, болела голова.

— Так значит, Тим Рид только что приехал и навязался тебе? — проговорила миссис Маунт. — Бедняжка.

— Да, только вчера, — ответила Гертруда. — Я его почти и не видела. Он здесь проездом. Утром ушел то ли рисовать, то ли погулять по окрестностям, не знаю, где он. Я ездила в деревню, в лавку. Думаю, к ланчу он вернется.

— А ничего, что мы увезем тебя? — спросил Манфред.

— Это прекрасно, вас само Небо послало. Я как раз собиралась уезжать. Дело, ради которого я приезжала, сделано. А вы уверены, что не хотите ехать в Италию?

— Нет, наши планы изменились.

— Мы беспокоились за тебя, — добавила миссис Маунт.